начинаем!

[koudai]

Поздравляю всех участников, которые замечательно справились. Первый круг закончен, начинаем второй.



некоторое подобие правил можно почитать тут www.diary.ru/~robinhobb/p43993549.htm
там же отписываются все желающие, и мы включаем их в круг. там же мы и будем все обсуждать. в комментариях к этой записи, только тексты, пожалуйста.

пока список участников и порядок работы выглядит так:

 koudai
 Лина Инверс
 netttle
[J]кетукике[/J]
 Just_a_woman

каждому из нас дается 36 часов, с момента публикации предыдущей части (время можно изменить, с общего согласия), чтобы внести свой вклад или пропустить этот круг. пишем, пока не надоест, или пока повествование не прийдет к логическому концу.

единственный известный пока момент сюжета - общественное мнение решило, что моллипошланафиг и просит всех участников принимать во внимание эту деталь

ну все, я в комментариях выкладываю первую часть, Лина Инверс, время пошло))))

запись создана: 31.05.2008 в 02:29

@темы: фик, неформат

Comments

[koudai]

Это одна из ночей, когда мне не спится. Да, так правильно. Всего лишь одна из.
Когда мне снится кошмар, я обычно забываю все к утру. Лежу, боясь пошевелиться, и слушаю дыхание Молли, говоря себе, что вот она здесь, рядом со мной, и это все, чего я когда-либо желал. Эта простая мысль неоспорима и она занимает меня до тех пор, пока я, наконец, не теряю возможность думать о чем-либо еще и погружаюсь в спокойный сон без сновидений.
Но сегодня все было иначе, и сон, невероятно яркий и страшный, заставил меня встать с постели и взяться за перо.
Мне снилась птица, мертвая и распластанная на земле. Я подошел к ней и опустился на корточки, не в силах заставить себя прикоснуться к разорванной плоти. Протянув руку к ней, я видел свои пальцы, затянутые в черную кожу охотничьих перчаток и вместе с тем эти руки казались мне чужими.
Эта птица, я понял внезапно, жила у меня в комнате несколько месяцев. Получая из рук еду, она так и не стала ручной, пугливо вздрагивая от любого резкого движения, и даже взглядов в свою сторону не переносила. Но она будила меня утром, вспархивая на подушку. Она напоминала мне о ком-то, кто был дорог раньше и кого я навсегда потерял.
Сейчас я оплакивал ее смерть, как еще одно расставание. Кто бы ни вершил наши судьбы, но он намеренно отбирал у меня любое утешение, которое я находил. В эти секунды мой выбор казался мне исковерканным, а жизнь бессмысленной и ненужной.
Но не только это пугало меня в смерти птицы. Когда-то я мог предсказывать будущее, и те старые чувства вдруг решили вернуться на мгновенье. Глядя на тело своей питомицы, я видел смерть и разрушение в жизни того человека, и боль от этого была непереносимой для меня.
- Только бы я ошибался, - взмолился я, обхватывая себя за плечи, защищая и ограждая от этого будущего, - только бы это не стало правдой... Фитц, о Фитц...
Я проснулся резко, словно меня выбросили из сна. Но боль и страх оставались прежними, а мысли о Молли и о нашем доме не помогали.
Тогда я вспомнил, что делал раньше в таких случаях. То есть, уже тогда, когда Волка не было рядом, чтобы сказать, что сны ничего не значат и надо больше бегать днем, и тогда ночью не будет мучить всякая гадость. Перо и бумага - вот все, что мне оставалось.

Ночную тишину пронизывает своим стрекотом сверчок, и я смотрю на дописанный лист. Свеча сгорела на треть, но ответ так мне и не открылся.
А если это был не просто сон? Во сне я знал, что когда-то предсказывал будущее, и нечто подобное действительно случалось со мной. Во сне я четко видел, как кому-то грозит опасность, и птица напоминала мне об этом человеке. И если это действительно так, то может быть я смогу помешать?
Вначале я подумал о Молли. Вспомнил ее во сне, и днем, занятую домашней работой. Затем вспомнил ее на рынке этим воскресеньем, выторговывающей подешевле редис. Нет, решительно, это Судьбе следует десять раз подумать, прежде чем подступиться к моей Молли!
Дьютифул? За моего короля я боялся сильнее. В последнее время он с головой увяз в интригах, да так, что даже Чейд порой чего-то не понимал. Но я всегда был за него спокоен, потому что Шут предсказал...
О Эда, Шут! В смятении я даже вскочил, отшвыривая стул. Ведь во сне я думал о человеке, которого потерял... А Шут покинул меня, как я думал, чтобы жить своей, отдельной жизнью.
Я мог только смириться с его выбором, но все же, разве не были мы связаны? Разве я не почувствовал бы, если бы ему грозила опасность?!
И теперь, находясь так далеко, как я успею?
- О Эда милостивая, Фитц, ты помнишь, который час?
Молли стояла в дверях, кутаясь в одеяло и укоризненно хмурясь. И хотя я испытывал облегчение оттого, что опасность грозит не ей, в эту секунду ее появление меня почти рассердило.
- Ты не понимаешь, что произошло! - обвиняюще сказал я ей.
Молли согласно кивнула, продолжая хмуриться.
- Вот именно, не понимаю Фитц. И мне кажется, что даже если объяснишь, не пойму, почему надо шуметь среди ночи, портить свечи и бумагу и разбрасывать мебель.
Ее тихий голос вернул меня на землю. Как я собирался спасать Шута, если даже не имел никакого представления о том, где он?

[Мать двоих котов]

koudai мы принимаем бой!
Может и поменьше, чем у вас, но интрига только начинается!

Утром я чувствовал себя разбитым и несчастным, от ночной решимости не осталось и следа. Куда бежать? Кого спасать? А надо ли что-то делать вообще? Я пребывал в состоянии близком к отчаянию.
- Фитц?! Фитц!
Я и не заметил как подошла Молли и положила мне руку на плечо.
- Пойдём, ты мне поможешь, сегодня я затеяла стирку.
Я ласково сжал её маленькую ладошку в своей руке и провёл указательным пальцем по её натруженной коже, трём маленьким мозолям. Молли смущённо улыбнулась и отчего-то покраснела, но нчиего не сказала, опустила голову и пошла прочь. Я двинулся за ней, не понимая, что сейчас произошло.

Глядя на Молли, на её суету, на то как она лихо ворочает бельё в огромном чане, на то как мокрые юбки прилипают к её босым ногам, я почувствовал себя счастливым и почти забыл про ночные сны и мысли. Со мной была Молли, любимая, хозяйственная, заботливая. Вся моя помощь заключалась в том, чтобы притаскивать бадью воды и выливать то в корыто, то в чан, а всё остальное время я стоял и смотрел как она хозяйствует, ветерок развевает её волосы, бросая пряди в лицо, а она отводит их мокрой руки, сердится и одновременно радуется, что из-за ветерка бельё высохнет быстрее. Вот такое это незамысловатое счастье, быть с любимым человеком, делить с ним кров, какие-то бытовые невзгоды и радости. Мы заслужили это с Молли.
- Фитц? Ты сегодня какой-то странный, - она стояла рядом и хмурилась. - Тебя беспокоят старые раны? Давай, мы сходим к лекарю?
Я снова улыбнулся ей и попытался успокоить:
- Милая, всё хорошо. Просто мне приснился плохой сон. Но что мне сон, верно?
Моя попытка успокоить жену привела к странным последсвиям, она отшатнулась от меня и дрожащим голосом сказала:
- Фитц, не делай, пожалуйста, больше так.
Я был удивлён, шокирован и протянул к ней руку, словно желая удержать её, Молли сморела на меня широко открытыми глазами и её трясло.
- Да в чём же дело, милая? - спросил я, мне передалось её потрясённо-испуганное состояние и я так же начал испытывать необъяснимый безотчётный ужас.
- Не делай...так, - выдавила она и заплакала.
Я приблизился к ней, обнял, прижал к себе, уткнулся в пушистые волосы, пахнущие какими-то пряностями для кухни и принялся успокаивать, не понимая, что же произошло!

Успокоить мне удалось её не сразу, для этого я уложил её в постель, налил бренди, развёл очаг. Комната озарилась весёлыми отблесками огня. Я сидел на постели, держал её за руку и выспрашивал, что же произошло?
- Фитц, о, Фитц, когда ты смотрел на меня, когда утешал, мне казалось, что из твоих глаз на меня смотрит кто-то другой. Я не знаю как это объяснить, Фитц. Кто-то другой! Чужой!
Её снова охватила истерика, а я задумался. Я видел во сне как я был Шутом, а сегодня Молли видела во мне кого-то другого, Шута? Что это было, отчего произошло и почему именно сейчас? У ворот раздался конский топот и я, с тяжёлым сердцем, не ожидая хороших вестей, оставил Молли и направился выяснять, кого принесли боги.

netttle
готова?

[netttle]

koudai
Лина Инверс
Выкладываю свой кусочег! Кто не спрятался - я не виноват!!

***
В коридоре метались плоские полотнища теней, сползая по неровной каменной кладке на пол, облизывая слепые лица на гобеленах, хватая меня за руки. Это голодные факелы тянулись тенями к пище, шипя мне вслед. Я шел быстро, с тревогой прислушиваясь к нарастающему гулу внизу. Остановившись на лестничной площадке, я впился взглядом в кучку людей, столпившихся у камина в полутемной трапезной Ивового Леса. Факелы и свечи здесь уже погасли, в очаге теплилась красноватая подушка пепла.
Сердце пропустило удар, когда сквозь испуганное блеянье я услышал: "ох, что будет-то, что будет-то, Эда и Эль!"
Перепрыгивая через несколько ступенек за раз, я кинулся вниз, как в омут, поправляя мятую рубаху и на ходу застегивая пуговицы.
Стражники и служанки расступились, пропуская меня в центр круга. На полу лежал Стеди, его голову бережно и как-то растерянно Риддл держал в своих дрожащих ладонях. Риддл вскинул на меня белесые, полные влаги и муки глаза и впервые не нашел, что сказать. Последние блики догорающих углей окрашивали роскошное шитье на плаще Стеди в кровавый цвет. В голове вспыхнула неуместная ласковая мысль: "Стеди всегда был модным красавчиком". Да уж, при дворе Дьютифула этот франт смог широко расправить фазаньи крылья и хвост, не боясь брани и упреков Молли.
Я упал на колени рядом с Риддлом и коснулся рукой слипшейся челки Стеди, убирая волосы с мокрого лба. На пальцах осталась кровь. Я понял, что плащ его кажется красным только потому, что тоже залит кровью. Стеди открыл глаза и посмотрел на меня кротко, как раненый жеребенок. Я снова почувствовал себя конюхом в королевских конюшнях Баккипа, опекающим больных жеребят. Меня бросило в скользкий липкий жар.
Я вскочил, не зная куда деть окровавленные руки и крикнул:
- Чего стоите? Несите горячую воду, несите чистое полотно, одеяла!
Мой голос, как ни странно, звучал спокойно и строго. Хотя я думал, что буду визжать, как испуганная истеричка. Служанки тут же разбежались, гогоча, как утки при виде волка на птичьем дворе.
Риддл молча протянул мне свиток, скрепленный восковой печатью. Я выхватил свиток и быстро сломал печать, со страхом заметив на восковом кругляше оттиск перстня с лисицей. Кетриккен никогда не пишет мне писем. Кетриккен. Никогда.
Фитц Чивэл Видящий! Не пользуйся Скиллом ни в коем случае! Для тебя это очень опасно. Я отправляю Стеди к тебе с этим письмом, надеюсь, еще не поздно. Прошу тебя, Фитц, скорее приезжай в Баккип. Но будь осторожен. Среди населения беспорядки и страх. Ты нужен Видящим, Фитц Чивэл.

Четкие строчки расплылись перед глазами. Я подошел к очагу и бросил пергамент на угли. Он вспыхнул мгновенно и рассыпался в прах, тонкой серой пылью лег на черный пепел.

Страх толкнул меня в виски. Мерзкое холодное предчувствие коснулось невидимым крылом затылка.
Я почувствовал, как кто-то стучится Скиллом в мое сознание и тут же возвел защитные стены. Я удивился, как легко мне удалось это сделать. Я был под стеклянным колпаком и почти видел, как чужие мысли бьются мотыльками о гладкое стекло.

Я поднес руку к лицу. Кольцо с нефритом, доставшееся мне от отца, было покрыто кровью Стеди и пеплом от письма королевы. Рука дрожала. Внезапно в глазах у меня потемнело - и я ухнул в воронку без звуков и слов, цветными дырявыми листьями всплыли воспоминания, блекли и вспыхивали лица, черты которых были мне дороги. А потом внезапно я понял, что на руке моей нет кольца. Нет крови. Нет пепла. Я смотрю на свою руку - и она все так же дрожит, бледная, цвета старого пергамента,тонкая, будто осиновый нежный лист на ветру сомнений. Смуглая ладонь, покрытая серебристыми старыми шрамами. Моя ладонь?

кетукике, теперь Вы!

...очнулся я в нашей с Молли спальне, на любимой старой кровати. Голова слегка кружилась, тошнило, самочувствие было как после неплохой работы Скиллом... Я открыл глаза. Явно прошло уже больше часа; пламя в очаге, разведенное мной для успокаивания Молли, почти затихло. А еще – не было никого. В спальне не было никого, кроме меня. Вообще.

Думать над этим времени не было. Следовало как можно скорее отправиться ко двору. Пусть ночь на дворе и Кетриккен никогда не писала мне... Кетриккен! Стеди. Я сам приказал нести все необходимое для операции, но тут меня накрыло, и вот я здесь... А как же Стеди?

Я хотел скатиться с кровати и мчаться вниз, но вовремя оборвал себя, вспомнив про физическое состояние. Медленно и осторожно, стараясь не тревожить голову (она охотно напоминала о себе гудением и кружением), я сполз с кровати и пошел к двери. Тут же накатила волна отвращения к себе и беспомощности – Фитц, ты плетешься, как старая поломойка, как больное животное, когда твоя стая в опасности, - но я подавил ее невероятным усилием воли.

Внизу было тихо. Но тихо могильно, страшно; в комнате собрались все живущие в доме, кроме детей, очевидно, отправленных спать. Кто-то плакал, кто-то молился, Молли среди баб утешала и подбадривала всех, кто в этом нуждался. И даже в такой жуткой атмосфере я ощутил любовь к ней, как чистый теплый ветерок, и юбки на ней были те же, со стирки, не переодела...

- Фитц! – обернулась она, и ощущение нежности пропало, как дым. – Иди к нам, что ты стоишь, скорее.
Зала притихла. Из всех углов смотрели на меня люди, мои слуги и друзья, испуганные и брошенные, а Молли возглавляла их, как статуя веры и надежды... Но я знал, что ее возможности тоже небесконечны. И она... уехав, подчинившись Видящим, я буду вынужден покинуть и ее.

Мы подошли друг к другу, и я взял ее за руки, пытаясь найти в глазах ответ на вопрос… Молли отвернулась; кажется, она не могла сдержать слез.
- Фитц... - сказала моя прекрасная Молли, всхлипнув, - Стеди... Стеди... Что же нам делать теперь, Фитц? Что нам делать?!

Just_a_woman
вы)

и мои извинения всем собравшимся, требовалось обновить в голове очень много канона

[Just_a_woman]

эх. Так, вы уж все меня простите, но Остапа, как грицца, понесло...Можете бить, но не сильно=))) Буду благодарна, если дочитаете до конца. В будущем даю честное пионерское исправиться=РРР

- Фитц... - сказала моя прекрасная Молли, всхлипнув, - Стеди... Стеди... Что же нам делать теперь, Фитц? Что нам делать?! - Она уже не пыталась скрыть слез, лишь последним усилием воли приглушала рыдания. Я так и стоял, покачиваясь, не в силах выпустить руки Молли из своих, но и не находя мужества обнять ее или слов, чтобы хоть как-то утешить. Не было нужды задавать вопросы, мертвенная тишина и тихие всхлипывания Пейшенс в уголке залы объясняли всю глубину горя, обрушившегося на Ивовый Лес: Стеди был мертв. Лекарь, за которым было немедля послано, так и не смог ему помочь. И все же я чувствовал, что должен что-то сказать, разорвать липкую паутину молчания… Ты – Вожак Стаи. Детеныш погиб, пытаясь предупредить тебя…Голос Ночного Волка в моей голове был подобен ушату холодной воды. Есть Стая, и твой долг – защитить и утешить живых, а оплакать тех, кто ушел, ты сможешь потом. В который раз поражаясь мудрости Ночного Волка, я притянул к себе Молли, заключая ее в объятия, пытаясь тем самым передать ей всю глубину сопереживания гибели Стеди.
- Мне очень жаль, - слова, сорвавшиеся с моих губ, были избиты и глупы, но я знал, что ни за что мне не найти слов, которые смогли бы хоть немного облегчить горе матери, потерявшей сына, хоть я и любил Стеди как собственного.
- Жаль?! – закипавшая ярость в голосе Молли подтверждала, что я все же совершил ошибку и она ждала от меня не таких слов. - Тебе очень жаль?! Мой сын погиб из-за тебя, Фитц! Это ты виноват во всем! Зачем, зачем я согласилась отпустить его в этот проклятый Олений Замок?! Ведь жизнь уже не раз доказывала мне, что от Видящих и от тебя в особенности моей семье – одни несчастья!
Я хорошо знал свою жену. Я понимал, что это была истерика, что Молли нужно было выкричаться. Но проклятья, которые она выплевывала мне в лицо, вовсе не были словами боли, брошенными в момент горя. Молли долго терпела. Терпела и прощала мои тайны, и, пусть нечастые, отлучки в замок, и мое нежелание делиться с ней частью своих воспоминаний, и то, что ее разлучили с Неттл, Свифтом и Стеди. Даже смерть Баррича не стояла между нами. Или так мне только казалось? И вот теперь все это нашло выход в ее словах…
- …Я проклинаю тот день, когда ты воскрес из мертвых, Фитц Чивэл Видящий! Тот миг, когда ты снова появился в жизни моей семьи! Появился, чтобы разрушить ее! Всю жизнь ты отнимал у меня самое дорогое: мою юность, Баррича, Свифта, Неттл…и вот, теперь пришел черед Стеди! – Молли уперлась мне ладонями в грудь и с силой оттолкнула от себя. Ее глаза бешено сверкали, лицо раскраснелось от слез и ругательств.
- Молли, милая…- я сделал попытку снова обнять ее, но тщетно.
- Не прикасайся ко мне, Фитц. – и тон, которым она это произнесла, уже не имел ничего общего с истерическим. Лишь холод и отчуждение сквозили в нем. – И вообще лучше не мешайся под ногами, мне нужно…- Молли судорожно вздохнула, - нужно подготовить достойные похороны своему сыну.
И она отвернулась, окончательно взяв себя в руки. А я не в силах был сделать и шага от той боли, что причинили мне ее слова. Как, как она могла меня во всем обвинить? Ведь я так люблю и ее, и наших детей. Горло словно сдавило железной хваткой. Я силился отогнать предательские слезы, когда невесомая рука легла мне на плечо.
- Время лечит, сынок, - едва слышный шепот Пейшенс был похож на дуновение ветерка, - не таи обиды, просто будь рядом с Молли.
- Быть рядом? Как? – мне самому стало противно от жалобного тона, которым я это произнес. – Уж лучше мне и правда не попадаться ей на глаза.
Но Пейшенс не услышала меня. Подняв голову, я заметил лишь ее спину, исчезающую за одной из дверей. Поежившись, я обвел взглядом опустевшую залу...Несмотря на то, что в углу весело трещал камин, меня сковывали оцепенение и холод. Холод, который поселился не только в моей душе, но и в каждом уголке этого дома, некогда бывшего островком такого светлого и безмятежного счастья. И не было рядом никого, кто мог бы помочь мне снова согреться, дать силы жить дальше…Снова, как это бывало и раньше, мои мысли обратились к тем, кого не было и уже не будет со мной. Ночной Волк и Шут. Если бы они только были рядом…И тут мне отчетливо вспомнились и мой сон о птице, и мое видение. Шут в опасности! Или он пытался предупредить меня о ней? Когда-то, пять лет назад, он разорвал нашу связь, но что если сейчас он пытался снова…Нет, глупости, я решительно оборвал эти мысли. Я лишь выдаю желаемое за действительное. Сейчас есть гораздо более важные вещи, о которых мне стоило задуматься. Тут мой взгляд натолкнулся на бумагу, сиротливо притулившуюся на краю стола. Я ахнул: письмо Кетриккен. Наверное, в спешке я откинул его, но как я мог так неосмотрительно поступать со столь ценной вещью? Выругав себя за очередную глупость, я перечитал письмо более внимательно. Королева настоятельно просила меня как можно скорее прибыть в Баккип. Баккип…Скилл…Неттл! Мысль об опасности, которая могла грозить моей дочери, обожгла меня словно раскаленным железом. Я должен немедленно выехать в Олений Замок. Я ухватился за эту мысль, словно за последнее спасение. И тут же волна жгучего стыда накрыла меня: я снова бросаю Молли, вместо того, чтобы быть с ней рядом сейчас, когда я так нужен ей…А нужен ли? Обида вновь всколыхнулась во мне, но я постарался притушить это неуместное чувство. Нет, Молли и правда будет лучше, если я не буду попадаться ей на глаза, тем самым раз за разом напоминая ей об ее утрате. Поэтому я уеду немедля, но только ради Молли…и нашей дочери. А потом я вернусь и мы с Молли снова сможем склеить осколки нашего в который раз разбившегося семейного счастья. Да, так и будет. Но прежде я должен был попрощаться со Стеди. Скрепя сердце, я направился в комнату, где его тело готовили к погребальному костру…
…Даже много лет спустя, вспоминая это свое позорное бегство от трудностей и то, как я смог в очередной раз оправдать сам себя, на меня накатывает отвращение к своему поступку и трусости, которую я проявил. Если бы я тогда знал, к чему мог привести тот отъезд в наших с Молли отношениях…
Отворив дверь, я задержался на пороге, пока мои глаза привыкали к полумраку, царившему в на удивление пустой комнате. Окна были занавешены черной холстиной, огонь в очаге даже не разводили – ни к чему…Мертвые не чувствуют ни жара, ни холода. Воздух был пропитан острым запахом трав, использующихся при омовении. Стеди, облаченный в ослепительно белые одежды, лежал на кровати. Я подавил горестный вздох и приблизился к телу пасынка. Узкое лицо выражало лишь умиротворение, а руки были сложены на груди. Если бы не мертвенная бледность кожи да тени, залегшие вдоль век, можно было подумать, что Стеди просто уснул. - Прости меня, Стеди, - я протянул руку к его руке, но так и не решился коснуться приемного сына. – Прости меня и да упокоит Эда твою душу. – И в каком-то яростном порыве я склонился к самому уху Стеди и прошептал, - Я найду тех, кто это сделал. Я обещаю.
В тот самый миг, когда я все таки сжал его холодную ладонь, перед глазами поплыли цветные круги. Голову будто сжали железными тисками, а потом кто-то…нет, что-то, нечто стало долбиться в стены моего Скилла с силой, которую я еще не испытывал в своей жизни, причиняя мне нечеловеческое страдание. Со стоном я осел на пол. Боль, длившаяся лишь миг, полностью лишила меня сил. С великим трудом я разлепил веки и посмотрел на свои руки, судорожно сжатые в кулаки. Я смотрел и снова видел не свои руки…Длинные, тонкие пальцы разжались. Узкая ладонь, обтянутая поблекшей кожей, потянулась к изящному запястью правой руки – и я содрогнулся от ужаса: словно это на моих руках, сковывающие их кандалы, оставили кровавые следы, причиняя дикую боль при малейшем движении....

[Just_a_woman]

…Я прибыл в Олений Замок следующим вечером. Уезжая, я пришел проститься с Молли, но та даже не пожелала видеть меня. Я не стал настаивать. Я надеялся, что так будет лучше.
В замке меня ждали. Чейд лично препроводил меня тайными ходами в комнату Кетриккен, где находились и королева, и Дьютифул. Даже тускловатый свет свечей не укрыл от меня ни новых морщин Кетриккен, ни озабоченной складки на лбу старого убийцы, ни следа усталости на лице молодого короля. Мы почтили память Стеди, и молчание окружающих меня людей красноречивее всех слов говорило о том, как сильно они скорбят вместе со мной и Молли об этой утрате. Мои страхи за Неттл, к счастью, оказались беспочвенными: приказ не пользоваться Скиллом Королевский Круг соблюдал строго. Особенно, после того, что случилось с Олухом, который, сам того не ведая, возможно спас много жизней, своим примером предупредив об опасности. Когда Кетриккен начала подробный рассказ, я вовсе забыл обо всем. О войне Калсиды и Удачного я знал давно. Я еще хорошо помнил визит торговцев, когда они предлагали Шести Герцогствам объединиться в борьбе против Калсиды. Но после того, как с Тинтальей в Удачный вернулся еще и Айсфир, силы оказались неравны и стычки с калсидийцами постепенно сошли на нет. То же самое подтвердил и герцог графства Шокс, которое воинственно настроенные соседи терроризировали с незапамятных времен. Калсида больше не проявляла никакой агрессии, кроме как полностью блокировала проход из Шокса в Удачный по морю. Ту же политику применили в ответ и жители Удачного при поддержке Пиратских островов. Все корабли, идущие в Джамелию из Калсиды или из Удачного в Шокс, без нанесения урона, но твердо заворачивали назад патрули. Свободным оставался лишь проход через Внешнее Море, но смельчаков, готовых так рисковать грузом и жизнью, находилось крайне мало. На исходе четвертого года такого нейтралитета графство Шокс было обескуражено предложением из Калсиды: прибывшая делегация предлагала герцогу Шемши соглашение о взаимном ненападении и торговле. Более того, в случае положительного решения этого вопроса, герцогу предлагали совместную поездку в Удачный с целью заключения идентичного пакта уже между тремя сторонами. Герцог Шемши всегда отличался мудростью. Он рассудил, что худой мир лучше доброй ссоры и подписал бумаги. Совет торговцев Удачного отнесся к такому предложению очень настороженно, но помощи ждать было неоткуда: сатрап Джамелии давно махнул на них рукой, а глупая кровопролитная война и невозможность свободной торговли так истощили жителей города, что спустя шесть месяцев на пристань Удачного сошли визитеры из Калсиды и Шокса. На общей встрече присутствовали также представители семейств из Дождевых Чащоб и – невероятно, Тинталья.
- Обо всем этом нам известно из регулярных докладов вездесущих шпионов, - Кетриккен позволила себе легкую усмешку, взглянув на Чейда, - но вот уже как два месяца от них больше нет вестей. Последним было сообщение о том, что соглашение было подписано, все стороны выглядели весьма довольными и…- тут королева сделала паузу, тщательно подбирая слова, - Вообщем, со стороны калсидийцев было выдвинуто предложение о том, чтобы половине делегации было позволено подняться вверх по Дождевой реке, посмотреть на таинственные города ее обитателей. Надо признать, желание весьма странное, но его предложили рассматривать как жест доверия по отношению друг к другу. Конечно же, торговцы Чащоб были категорически против этого. И вот тут случилось самое странное, Фитц. Шпион написал, что тут в разговор вступили двое, которые прибыли вместе с калсидийцами и жителями Шокса. Двое, лица и фигуры которых скрывали плащи и капюшоны, и обращались они не к собранию, а к драконице. – Кетриккен нахмурилась еще сильнее, как бывало всегда, когда она говорила о чем-то непонятном для нее.
- И что же Тинталья? – выдохнул я.
- Она поддержала этих двоих., - надтреснутый голос Чейда был полон едкого сарказма. - Заявила, что готова ответить доверием на доверие. Ты же знаешь, связь драконов и обитателей Дождевой реки сильна. Они почитают их за божество. Поэтому они не посмели перечить воле драконицы, лишь настояли, по понятным причинам, что б с ними отправились жители Шокса, а калсидийцы остались на своем корабле. Так и случилось: торговцы Калсиды, а с ними и один из тех двоих незнакомцев осталась на своем корабле в гавани Удачного, остальные же – ушли вверх по Дождевой на корабле. На живом корабле, Фитц. Это последнее, что стало нам известо, - советник жестом предложил мне бренди, стоявшего перед нами на низеньком столике, - а спустя два месяца молчания, как раз пять дней назад, к нам прибыл гонец от герцога Шемши сообщивший, что Шокс и Калсида подверглись жестокому нападению драконов. Кажется, досталось даже Фарроу. А так же он привез два послания с объявлением чуть ли не войны – из Калсиды и Удачного. И тут начинается полная неразбериха. Удачный обвиняет и Шесть Герцогств, и Калсиду в жестоком предательстве, за которое они намерены мстить. Калсида обвиняет нас в том же. Якобы их подставили перед жителями Удачного.
- Калсидийцев – и подставили? – молчавший до этого момента Дьютифул презрительно фыркнул.
- Я понимаю весь абсурд сказанного, но…- Чейд развел руками,- пока я лишь излагаю факты. Калсиде так же досталось от драконов, и после этого они грозятся поддержать Удачный в военных действиях против Шести Герцогств. Корабль, тот, что оставался в гавани Удачного, не вернулся в Шокс, равно как и ни один из торговцев, уплывших с жителями Дождевых Чащоб. Что там произошло – до сих пор остается для нас страшной тайной.
- А спустя всего день после прибытия этого гонца кто-то нанес сильнейший удар Скиллом Олуху, - Дьютифул бесцеремонно перебил Чейда, проигнорировав негодующий взгляд советника. – Он остался жив, но до сих пор не пришел в себя. Я полагаю, что его выбрали как самую слабую мишень, ведь он не умел закрываться от Скилла, ты же знаешь, Фитц. В тот же день мы отправили к тебе Стеди…- юноша опустил глаза, словно ему стало неловко оттого, что он лишний раз напомнил мне о смерти сына Молли. – Мы решили наложить запрет на пользование Скиллом, в народе бродят волнения и слухи о том, что скоро на нас обрушаться драконы…И последнее. – Дьютифул нагнулся и вытащил из-под стола небольшой холщовый мешок. – Это привез с собой гонец, сказал, что это из Удачного. И что доставить это нужно было непременно всем Видящим со словами о том, что предательств они не прощают. Мы не открывали это без тебя. -И он протянул мешок мне. Мешок пах странно…и очень знакомо. «Травы для бальзамирования», - мелькнула в моей голове мысль. Причудливый узел на горловине легко поддался моим дрожащим рукам. Я осторожно перевернул мешок. Округлый предмет с мягким шлепком выпал на ковер…Кеттрикен тихонько вскрикнула, Дьютифул отпрянул, Чейд же, наоборот, порывисто устремился вперед, подслеповато щурясь…Мне же казалось, что мои легкие на миг забыли как надо дышать. Пол в который раз за прошедшие несколько суток начал ускользать из-под моих ног: с расписного ворсистого ковра на меня взирала затянутыми посмертной пеленой глазами голова Прилкопа….

koudai ...ы-ы-ы=))

[Мать двоих котов]

Just_a_woman ыыы..... простите за оффтоп, но
кста, возможно я пропущу свою очередь, пишу с компа брата ибо на моём слетела винда и вставать не хо( Но не факт может всё хорошо бу))

[koudai]

а вод и я))))

- Что это? - спросил Дьютифул резко, привставая со своего кресла.
Я не мог винить его в этом, как и Чейда, который присел на корточки рядом со страшным предметом, выпавшим из мешка. Для них эта была загадка, требующая решения.
- О, Том... - сказала Кетриккен и затем быстро прижала пальцы к губам, исправляясь, - О, Фитц...
Теперь я видел ответ, и все случившееся со мной внезапно встало в одну прямую линию. Мне нужно было спешить.
- Этот "подарок", - задумчиво протянул Чейд, - он наверняка не так прост, как кажется. И я уже говорил тебе, мой мальчик...
Говорил мне "что"? В последнее время мой бывший наставник вообще избегал говорить со мной о политике и Видящих.
- Мы вернемся к этому разговору, - строго перебил его Дьютифул, - сейчас же решения требует более насущный вопрос.
Ах, вот оно что... Наверное, мне должно быть грустно оттого, что "мальчиком" Чейда я уже не являюсь... Или оттого, что Дьютифул стал таким прямым и целеустремленным, каким не удалось стать мне.
Но сейчас я думал только об одном - ситуация требует того, чтобы в Удачном снова появились глаза и уши Видящих. И хотя я далеко не молод, другую кандидатуру им просто не найти. Теперь понятно, почему я так срочно понадобился там, куда в последние несколько лет меня звали только из уважения к старым заслугам.
Такое положение дел меня устраивало. Потом, может быть, я пожалею, что оставил свой дом в такой момент, что не был рядом с Молли, когда был ей так необходим. Потом, я пойму, что все мои мысли и поступки можно объяснить только трусливой подлостью и страхом смотреть в глаза любимой женщине, которая обвиняла меня в смерти своего сына.
Но сейчас я думал о том, что нужен Видящим; сердце звало меня туда, где я мог принести пользу моей стране.
И еще был Прилкоп. Я не знал его и не мог оплакивать, как друг, но его смерть стала последним звеном, замыкающим эту цепь, сковывающим все мои пугающие видения с реальностью.
- Сядь, прошу тебя, - Кетриккен встала и подвела меня к столу. Не находя в себе сил противится ее мягким рукам, я опустился на каменный табурет, надеясь, что Чейд и Дьютифул сейчас решат свой "более насущный вопрос" и мне можно будет ехать.
Грациозно и легко, совсем как тогда, когда я увидел ее впервые, моя королева подхватила хрустальный графин и налила мне полный стакан коричневой, приторно пахнущей настойки.
Пока я пил, она молчала, разглядывая мое лицо, затем внезапно протянула руку и коснулась волос. И тут же отпрянула, испугавшись жеста, или скорее нежности, которую он нес.
- Я сделал кое-какие записи для тебя, - прокряхтел Чейд, с трудом поднимаясь на ноги. Его ехидный голос вернул меня к реальности, и я кивнул Кетриккен, одними губами прошептав "спасибо". Она отвела глаза и грустно покачала головой.
- Не зачем заходить издалека, - сообщил я своему бывшему наставнику. - Мне уже не пятнадцать и я отлично понимаю, для чего меня вызвали.
- Вряд ли, Фитц, - вздохнул Дьютифул. Он сидел прямо в своем кресле, сложив руки на груди, словно защищаясь от моего взгляда. - Все слишком серьезно.
Конечно, я понимал, как все серьезно. Война еще не началась, а я уже потерял в ней сына. Не говоря уже о том, что смерть Прилкопа ничего не значила ни для кого из них, и никто даже не попробовал спросить, а вдруг я могу сказать хоть что-то по поводу этого "подарка".
От обиды и раздражения у меня начала болеть голова. Что толку было тратить время на разговоры, если я уже час, как мог быть в седле?
- Пожалуйста, попробуй успокоиться и понять нас, - продолжил Дьютифул, - то, что происходит на границе Шести Герцогств, и то, что происходит в Баккипе, связано. И хотя, для того, чтобы во всем разобраться, нужно направить новых шпионов в Шокс, ты нужен нам здесь, Фитц.
Я не поверил тому, что он сказал. Точнее, я даже не понял его. Инстинкт волка подсказывал, что надо бежать, как можно скорее, если я хочу попасть в Удачный и понять, что произошло с Прилкопом и Шутом.
Это желание было настолько сильным, что я немедленно попробовал вскочить, и понял, что ноги отказали мне. Словно из них в одночасье вытащили все нервы и я утратил возможность управлять собой.
Я отказался в это поверить. Мой взгляд метнулся к Кетриккен, которая своей рукой наливала мне настойку. Затем я посмотрел на Чейда, но старый убийца вновь наклонился над головой Прилкопа, как будто бы в данный момент это была для него самая важная в мире вещь.
Тогда я посмотрел на Дьютифула и король встретил мой взгляд.
- Это правда, Фитц, - сказал он, и в его голосе не было ни тени вины или сомнения, - это был мой приказ.
Он был дальше от меня в этот миг, чем когда-либо. Мысль о том, что он может приказать моему старому учителю отравить питье, а собственной матери напоить меня, не казалась странной или необычной. Я... Пожалуй даже, я мог гордиться им, или тем правителем, которым он стал.
- Мак и листья дуба, - прошептал я, понимая, насколько глупо сейчас попался, забыв все уроки Чейда.
- Мой мальчик... - он обращался ко мне, и я был в этом уверен.
- Тебе просто нельзя будет... - голос Дьютифула дрогнул и я был благодарен ему за это, - просто нельзя будет покидать замок. Это действительно важно сейчас. У тебя будет все необходимое.
Я не мог ему подчиниться. Я сейчас был нужен в другом месте и даже присяга Видящим не могла меня остановить.
- Прости... Прости и ты, Кетриккен, моя королева...
Мне хотелось рассмотреть ее лицо, хотелось еще раз почувствовать ее руки на своих волосах. Я почти увидел, как она шагнула ко мне, прежде чем зелье, наконец, подействовало, и я отключился.

Лина Инверс , хотя бы 10 строчек, такой уговор

[Мариэтта (Триш)]

Восторги оставлять тут? Вау! Все хороши. Читается почти как единый текст.

[koudai]

Мариэтта (Триш)
читайте внимательнее, пожалуйста. в этой теме могут писать только участники круга, обсуждение тут www.diary.ru/~robinhobb/p43993549.htm

[Мать двоих котов]

Ещё круга я не выдержу)) Даёт о себе знать слабая матчасть( Это так, подытоживающее. Вполне в стиле Фитца


Я лежал в башне. Нет-нет, я не видел, не слышал как меня туда несли, я чувствовал, что лежу в в башне, в замке суетились слуги, сновали туда-сюда, придворные, вышагивали словно цапли, а я лежал в башне.

Я открыл глаза и огляделся, да, действительно башня, а комната.. да не может быть, что та самая в которой жил Верити! Усилием воли мне удалось погасить вскрик, несомненно это так. Но это чувство, это чувство, странная чувствительность и восприимчивость. До того как я открыл глаза, да и вообще, пришёл в себя, я уже знал, где я и что происходит вокруг. Нежелая привлекать неизвестного наблюдателя, если он имелся, я снова откинулся на подушки и принялся размышлять методично и вдумчиво, так как меня учил когда-то наставник, завзятый интриган, но всё же отличный учитель. Итак, Кетриккен, гордая горская женщина снова выкинула свой финт - опоила меня, а я, словно пятнадцатилетний мальчишка, доверился ей, принял из её рук очередную отраву. Неожиданно память подшутила надо мной и перед глазами как живая встала морда Ночного волка, он смеялся надо мной, обнажив клыки и наморщив нос. Я повёл рукой по глазам и порывисто встал. Уселся поудобнее и вернулся к анализу происходящего. Итак, Дьютифулу, Чейду, Кетриккен для чего-то нужно, чтобы я остался в пределах Баккипа и, возможно, замка. Важное - я не видел Эллиану. С её-то любовью к мужу, её целеустремлённостью и самолюбием - она должна была быть рядом с ним и если не затмевать Кетриккен, то дополнять её и Дьютифула. Второстепенное, но очень странное, к опасности пользования Скиллом добавилась новая напасть - я чувствовал, что происходило вокруг, сейчас, сидя и размышляя как бы одной половиной себя, вторая при этом словно отделилась, стала суверенной и исследовала всё, что творилось. Вот мимо замка проскакала кавалькада всадников, прошло стадо гусей, сопровождаемых босым мальчиком, в соломенной разодраной шляпе и грязной, длинной до пят рубашонке, штанов в этом костюме точно не наблюдалось. Стоп! Откуда я знал такие подробности? Снова перед глазами встала смеющаяся морда Ночного волка и мне отчего-то стало дурно. Неужели из-за очередной настойки Кетриккен в моём организме что-то изменилось, сдвинулось, надломилось? Или же это как-то завязано на моих видениях, опасности угрожающей Шуту, политических событиях, этих таинственных незнакомцах в капюшонах и сошедших с ума драконах?

koudai
может, потрете оффтоп в теме? а то никрасиива. этот комент тоже. чтобы только наш текст отстался...

[koudai]

кетукике
к сожалению я не могу(((( а то бы давно потерла, но редактировать запись может только владелец сообщества...
а я уже подумала, что это новый кусок

я хочу попросить свою знакомую бэту, чтобы она вычитала, и сделаем еще одну тему, для правленного текста по главам.

[netttle]

Мальчишка-оборванец, всадники, лица, лица, лица.. Кровь свивается в ленту с пустынным трактом, сочится, море ярится и грызет бессильно скалы Баккипа. Башня Верити притягивает меня изнутри. Что происходит вокруг - я не знаю, не вижу. Комната. Но мне нужно наверх, ввысь, ввинтиться в самое сердце башни...Перед глазами темнеет, вразнобой, толчками стучится мой волк в клетке, мой Волк в грудной клетке, снова в плену. Во рту горечь. Я медленно вылезаю из-под тяжелых одеял. Ноги трясутся, как у старика. Руки живут своей жизнью, ощупывают поверхности, стены, как будто я слеп. Я смаргиваю слезы в растерянности - вдруг показалось, что ладони съежились, покрылись пятнами и морщинами.
Сейчас это руки Шрюда. И распухшие пальцы - большой и указательный - соединились в кольцо, в горящую точку. Пальцы клещами держат заветную булавку, подмигивающую мне единственным камнем-глазом. Хриплю: "Защиты..." Шатаясь, будто пьяный, ковыляю тайным ходом. Похоже, о нем позабыли. Пауки удирают от меня, награждая липкими нитями, в которых я увязну, как узник, как зудящее глупое насекомое. Убираю паутину с лица и иду дальше - вверх. Я знаю теперь свою цель, я нюхом чую.
Ступеньки вытерты как галька, вылизанная приливом. Ноги скользят, руки касаются скользких стен. Сколько ступеней ведет в башню Верити? Я так часто носился по ним вверх-вниз, с дровами, свитками, подносами, одеялами... А сейчас измеряю этот путь ударами своего сердца, свинцовыми шаркающими шагами, эхом, танцующим в голове.

Три неровных удара в груди - шаг, будто неловкое па.
Шаг - хриплый сдавленный вдох.
Прижаться лбом к стене в изнеможении - свистящий выдох.

Выше, выше. Дверь. Все громче прибой, все отчетливее крики чаек... Как могу я их слышать? Или это я сам кричу так тихо и жалобно. Нет сил открыть проклятую дверь. Тычусь в нее, как слепой щенок когда-то носом упрямо упирался в жесткую ладонь Баррича. И Баррич ворчал, и его ругательства звучали как ласковая музыка. Где ты, друг, сегодня моя слабая ладонь не находит плеча, на которое можно опереться.

Толкаю. Дверь поддается. Вваливаюсь в комнату. Окно разбито, в острых, как драконьи зубы, осколках запутался ветер. Рвет остатки занавесей, как сильная рыба дряхлые сети. Холодно, стыло. Запустенье. Я гляжу в окно. Перехватывает дыхание. Черная полоса моря. Грядет шторм. Низкое-низкое небо будто давит мне на грудь. Отталкивает. Я падаю в кресло Верити. Замираю, прислушиваясь к себе.

Понимаю вдруг. Я там, где дОлжно. И ни Кетриккен, ни Дьютифул, ни Чейд не могут сыграть против Судьбы. Я поставил в тот вечер на кон окровавленные руки, доверчивые глаза жеребенка... Чужую жизнь. И теперь сижу, прикованный к креслу отчаянием и болью. И вижу Верити, в его глазах лабиринтом отражаюсь я сам.
Я разрушаю все пределы, все заслоны и преграды, я слышу, как они с чистым хрустальным звоном рассыпаются в пыль. Я тку серебряную нить Скилла, будто самый старый паук Баккипа, забравшись в сердце владений Короля-Каменного Дракона. И с правом наследника бью Скилллом как тяжелым копьем в невидимый щит пустоты.
В ответ нарастает рокот, в ушах все танцует, грохочет. Я вглядываюсь слепо в черную полосу. Там, где небо, искажаясь, падает в море. Что это? Чайки? Неровно несутся, мелькая, ныряя, играя со стихией.
Это не чайки.
Голос взрывается внутри меня, насмехаясь, разрушая какие-то хрупкие внутренние связи и ломая меня как куклу.
Не чайки. Дети моего народа. Мои дети.
В голосе гордость, презрение, нечеловечность. Безумие.
Тинталья.

[Just_a_woman]

извините, я опять в один пост не влезаю=)

Не чайки. Дети моего народа. Мои дети.
В голосе гордость, презрение, нечеловечность. Безумие.
Тинталья.
Мои дети. Мои дети. Мои дети… Она повторяла и повторяла эти два слова, словно заклинание, в перерывах то заливаясь страшным, истерическим хохотом, то захлебываясь полным отчаяния ревом, то – и это было самым жутким – принимаясь ласково ворковать, будто мать над своим младенцем.
Мои дети… И картина, что стояла перед моими глазами, менялась: иссиня-черная полоса моря окрашивалась ярко-алыми всполохами огня, а нежно-белые барашки пены превращались в ненасытные, всепожирающие языки пламени. Те же, кого я сперва принял за чаек, уже не летели, подобно птицам широко раскинув крылья, в поднебесье. Они бились в судорогах и надрывно кричали, призывая меня на помощь. Меня?! Краешком сознания я еще чувствовал свое маленькое, жалкое тело, застывшее в кресле в башне, продуваемой ветрами, ощущал, как пропиталась потом и неприятно липла к телу рубаха, но водоворот мыслей Тинтальи затягивал меня все сильнее. Я сливался с ней. Я обонял запах гари, поднимающийся от пожарища внизу. Крылья хлопали на ветру, поднимая в воздух жирные хлопья золы, которые тут же оседали на моем теле, забивали глотку, не давая свободно дышать. Стягивалась и с дикой болью лопалась чешуя на моем животе и лапах, когда я раз за разом бросался вниз, тщетно пытаясь приблизиться к огню. А там, в огне, корчились в своих горящих коконах мои дети. Они извивались, звали меня на помощь и погибали. А я не мог даже подступиться к ним, и их вопли рвали мою душу больнее, чем пламя кусало мою плоть. Я кричал вместе с ними от раздирающей меня беспомощности, не желая верить в происходящее. Словно вторя мне, подобно раскату грома сотрясал землю и воздух рев Айсфира. И его крик был криком безнадежности.
Мои дети… Последний Клубок. Последний Клубок, так долго отыскиваемый в океане и тщательно оберегаемый нами с Айсфиром во время подъема к устью нашей реки. Последняя надежда на будущее, особенно с тех пор, как мы увидели, что рыбоголовые создания заняли место будущей кладки. Нет, конечно же, мы непременно вернули бы себе наш остров потом. Потом, но не сейчас. И не тогда, когда чрево мое тяготила, уже ожидая своего часа, будущая кладка и не было сил сражаться. Пришлось отступиться от места Памяти. И потому все змеи, что родятся из тех яиц, будут всего лишь бессмысленными хищниками, которые никогда не вспомнят себя…Конечно, будет новая кладка и новое поколение. Так говорил Айсфир. Но до этого должно пройти еще так много Кругов, и неизвестно, что ждет в будущем даже нас, Хозяев Трех Стихий. Поэтому мы так радовались, когда нашли этот Последний Клубок. Они помнили . Все до единого…Мы помогали им вить коконы, не жалея своей слюны и воспоминаний. Мы следили, чтобы в нужный момент солнце непременно посылало им свои лучи. Мы говорили с ними, рассказывая им все, что знали сами, успокаивали их…
…И вот теперь они гибли, а мы ничем не могли им помочь. Их колыбели, сотворенные с любовью и надеждой, обернулись смертоносными темницами. И лишь одно приносило удовлетворение: с ними горели тела тех предателей, которых еще не успел пожрать Айсфир. Низменные, проклЯтые живущие мгновенно! Как они только осмелились на такое…Ничего, они все – все! – еще заплатят за ее детей! И уж конечно они найдут того, второго из тех, кто так подло обманул ее.
А ведь оставалось совсем чуть-чуть и они распахнули бы свои крылья, и неслись бы над морем, подобно чайкам…
Мои дети… Смертоносный огонь снова и снова сменялся несбыточной картиной моря, над которым – теперь я видел точно – парили драконы. Я снова переживал миг гордости вместе с Тинтальей, будучи ею, и тут же погружался в воспоминания о невыносимой боли и огне. С каждым витком я все меньше был собой и все больше становился ею: ужасным существом с выжженным болью разумом, одержимым безумием, в коем жизнь поддерживало лишь одно желание - мести…
Убирайся, предатель! Рык какого-то другого создания, сопровождавшийся поистине гигантским ударом Скилла, не только вышвырнул меня, словно тряпичную куклу, из потока сознания драконицы, но и разом вышиб из меня дух. Темнота вновь сгустилась вокруг. И никогда в жизни я не испытывал от такой темноты большего блаженства, чем сейчас. Потому что после пучины безумия Тинтальи эта тьма была благословенной.
…- Фитц, о, мой бедный Фитц, - женский голос, полный неизбывной тоски, доносился до меня, словно через слои корпии. Я снова попытался нырнуть в омут бессознательного состояния, который оберегал меня от своей и чужой боли и мыслей, но голос продолжал вторгаться в мое сознание и это необыкновенно раздражало. Я мечтал лишь об одном: чтобы меня наконец оставили в покое. Я чувствовал, женщина гладила меня по руке, и от каждого ее прикосновения в моей голове бухал набат боли, а под закрытыми веками расходились кроваво-красные круги. Кроваво-красные, точно всполохи огня…Огня, пожирающего…
- Фитц, прости…Что же мы наделали, - голос никак не хотел униматься, не давай мне потерять сознание, предостерегая от того, чтобы снова соскользнуть в бредовые воспоминания… «Мои воспоминания? Ах, да какая разница! Только отпустите меня!» - хотел раздраженно крикнуть я, но с моих губ сорвался лишь отрывистый хрип. Голосов тут же стало больше, отчего моя голова просто взорвалась тысячами иголок боли, впившихся в тело.
- Он жив, жив и приходит в себя! Фитц, мальчик мой, – заорал кто-то мне прямо в ухо, отчего мое тело содрогнулось и дало знать о себе новой волной мучений. - Дайте ему воды!
- Нет, лучше поднести ему того нюхательного масла, так он скорее очнется, - зашипела в ответ женщина.
- Не надо ничего, - гаркнул мужской, нет, скорее юношеский, но уже безгранично властный голос, кладя конец спору. – Ему нужен сейчас покой!
«Да замолчите вы все, - с вялой злостью подумал я. – Отстаньте. Оставьте в покое…» Красная муть перед глазами начала снова тускнеть. Я вздохнул, предвкушая забвение, а вместе с ним и освобождение от боли.
- Фитц, Фитц, Фитц, - теперь они звали меня хором и этой древнейшей магии – зову по имени – противиться и дальше было невозможно. Я наконец осознал себя полностью, человеком, а не драконом…и мне было ужасающе больно. Кто-то вновь прикоснулся ко мне, лишь усугубляя страдания. И деваться было некуда.
- Не надо…- простонал я едва слышно. Но меня, похоже, никто слушать и не собирался: мою бедную голову нещадно оторвали от подушки, а к губам, приятно холодя их, прикоснулся край чашки, от которой разило какой-то дрянью. Весьма знакомой дрянью. Я пытался отвернуться, не пить эту гадость, но чьи-то руки зажали меня, словно тиски, а кто-то другой сдавил мне нос, вынуждая открыть рот и принять мерзостное пойло, которое не замедлили в меня влить. Рот сковало от горечи.
- Ну же, мой мальчик, проглоти, - увещевали меня. «Мерзкий старикашка! Задумал отравить меня!» Но мой рот кто-то плотно накрыл ладонью, мне пришлось выбирать: либо в самом деле проглотить отраву, либо задохнуться.
- Это эльфийская кора, Фитц, - терпеливо, словно ребенку, объясняла мне женщина, - тебе сразу полегчает.
«Как бы не так!» - хотел выкрикнуть я, но стоило мне открыть рот, как он наполнился горечью новой порции напитка. Потом от меня резко отстали. Уложили на прохладные подушки. Нет, они не ушли, я чувствовал их взгляды, но они хотя бы молчали, спасибо и на том. Я же прислушивался к себе, ожидая, когда же отрава подействует, а тело начнет сводить предсмертная судорога. Однако, к моему немалому удивлению, я не только не умер, но и боль, снедавшая меня, постепенно стала отступать.

[Just_a_woman]

- Наверное, он заснул, - шепотом сказал старик. «Чейд» - всплыло в голове имя. «Старика зовут Чейд. А женщина - Кетриккен». Меня замутило, желудок подпрыгнул к горлу и, если бы в нем хоть что-то находилось, то оно неминуемо запросилось бы наружу. Вторая волна боли, но уже не столько телесной, сколько духовной, сопровождала мое осознание себя не только как человека, но и как личности Фитца Чивэла Видящего. Словно лавина в горах, на меня обрушились воспоминания. Хоровод лиц и событий промелькнул передо мной. Хмурая физиономия Баррича, оскалившаяся в притворном гневе морда молодого Ночного Волка, Молли, ее божественные лодыжки, по которым хлопала красная ткань юбки, бездонные янтарные озера печальных глаз Шута…И когда последний кусочек этой мозаики стал на положенное ему место, я застонал и приподнял веки. Скудный свет лампы вызвал резь, подобную той, что возникает у человека, впервые за несколько дней вышедшего на яркое солнце. Я зажмурился, пытаясь подавить вновь подступившую тошноту. Осторожно сморгнул выступившие слезы и обвел взглядом помещение. Я лежал в той же комнате Верити, в которой очнулся после настойки, поданной заботливой рукой Кетриккен. При воспоминаний о том, как меня ловко обвели вокруг пальца, во мне начали зарождаться ярость и обида. Но я подавил их, понимая, что сейчас не время выяснять отношения. Взгляд переместился на людей, замерших подле моего ложа. Виноватое лицо Кетриккен было белее мела, а прикушенная от волнения губа неожиданно делала ее моложе, напоминая мне робкую горскую девушку, совсем еще девчонку, которой она когда-то впервые прибыла в Олений Замок. Черные, хоть и с заметной проседью, волосы Чейда были взлохмачены, пара прядей прилипли к потному лбу. Глаза старого советника, все столько же проницательные и живые, словно глаза хитрого лиса, впились в мое лицо, словно ощупывая его, а пальцы с распухшими суставами мертвой хваткой вцепились в край простыни на кровати. Дьютифул сидел прямо на полу, совсем не по-королевски ссутулившись; поза его говорила о том, как неловко ему было находиться рядом со мной после того, что он приказал сделать. Но тем не менее, он нашел в себе силы посмотреть на меня и не отвести взгляда. На мгновение мною овладело чувство, что однажды все это уже происходило со мной. Что я уже лежал столько же беспомощный, и все эти люди были рядом… И единственно, кого недоставало сейчас для полного сходства, так это Шута. Мысль о нем отозвалась тупой болью в сердце, заставив нарушить повисшую тишину.
- Дайте воды, - я едва разлепил слипшиеся, сухие губы, слегка поморщившись: на них еще оставался горьковатый налет настоя. Кетриккен поднесла к моему рту чашку с водой.
- Надеюсь, это не очередной приказ, - просипел я, гнусненько ухмыляясь, и выразительно глянул на Дьютифула. Рука королевы дрогнула, проливая на меня жидкость. Я фыркнул, словно норовистая лошадь, и внезапно рассмеялся, до того глупо мы все сейчас выглядели. Вслед за мной захохотали Чейд и Дьютифул. И даже Кетриккен, отставив чашку, уткнулась лицом в ладони, пряча улыбку, а заодно и невольные слезы. Напряжение рассеялось подобно тому, как уносит прочь ветер грозовые тучи. А вместе с ним ушла и моя обида. Я до сих пор не понимал, зачем они поступили так, и был намерен все прояснить, но я простил их. Оказалось, что я был без сознания двое суток и очнулся лишь на утро третьих. Я был слишком слаб. Недолгое бодрствование и смех так утомили меня, что вскоре я провалился в сон, а эльфийская кора сделала его лечебным снов без сновидений.
…Я быстро шел на поправку. Каждый день меня навещали Чейд или Кетриккен, реже – Дьютифул. Они не заговаривали со мной о чем-либо важном, давая мне набраться сил. Я ждал, что Неттл придет меня проведать, но оказалось, Дьютифул отпустил ее в Ивовый Лес на похороны Стеди. Напоминание о его гибели причинили мне боль, но я понимал, что уже ничего не исправить, и потому гнал чувство вины прочь. Известие о том, что моя дочь успешно добралась до семьи, принесло мне немалое облегчение. Теперь Молли точно не будет одна, Неттл сумеет позаботиться о матери. С каждым новым днем головные боли становились все меньше, исчезала предательская слабость в теле. Наконец, настал тот день, когда я смог более-менее твердо стоять на ногах. Кетриккен долго упрямилась, не желаяя говорить о чем-либо, упирая на то, что я еще не совсем поправился. Однако, меня поддержал Чейд, и тем же вечером мы снова сидели в покоях королевы, как и несколько дней назад. В моей голове роились сотни вопросов, но первым я почему-то спросил об отсутствии Эллианы в замке. Дьютифул долго рассматривал бокал в своей руке, прежде чем ответил:
- Как только начались волнения, я приказал ей уехать из Баккипа и увести с собой Проспера. Я не могу рисковать наследником Видящих, - не успел я подивиться тому, что упрямица нарческа покорилась воле своего мужа, как Дьютифул негромко добавил. – Конечно, она была жутко недовольна, поэтому мы сошлись на том, что она отвезет сына в материнский дом, а сама вернется назад. Они отбыли тайно, да и мало кому хватит знаний и храбрости искать Проспера на Внешних островах.
Я не мог не признать мудрости такого решения. Ведь с таким же успехом Дьютифул мог спрятать сына в Джампи, под защитой и ныне здравствующего Эйода. Поэтому если кто-то и заинтересуется тем, чтобы найти наследника трона, ему придется изрядно попотеть. А вездесущие шпионы Чейда мигом дадут знать о таком интересе.
Как и ожидал, на меня посыпался град вопросов о «подарке», полученном из Удачного. Я был вынужден рассказать им, что присланная голова была головой Прилкопа. Все они были наслышаны о том, кто это такой, ведь я сам докладывал обо всем Чейду после моего возвращения с Аслевджала, да и Олух не молчал об этом. Сам Чейд, помнится, посетил потом остров, но так и не смог найти вход в пещеру Темного Человека. Однако, пересказывая эту историю заново, я старательно избегал упоминания о Шуте, равно как и о своих видениях. Я знал Чейда почти всю жизнь, посему был уверен, что старому убийце понадобилось бы совсем немного времени, чтобы соединить упоминание о Шуте, известие шпионов о двух незнакомцах и мое желание как можно скорее выехать в Удачный воедино. Впрочем, я не сомневался, что Чейд рано или поздно все равно отыщет истину.
- Фитц, - подала голос Кетриккен, тем самым спасая меня от дальнейших расспросов, - мне не хотелось бы об этом вспоминать, но все же, что случилось с тобой…тогда? Мы нашли тебя в башне Верити. Королевский Круг давно не собирается там, поэтому в ней…такое запустение. – Королева склонила голову, пряча глаза. Но мне и без того было все понятно. Ей было больно оттого, что место, где столько времени провел ее король, пребывало сейчас в таком состоянии. Но еще больнее ей было решиться войти туда.
- Я… - вдруг я понял, что не могу доходчиво словами объяснить того, что произошло в башне. – Мне кажется, из-за действия настойки что-то переменилось во мне. На время, я полагаю, потому что сейчас я снова ничего подобного не чувствую. Тогда во мне словно подавили мою волю, опустив стены моего Скилла, размыв личность Фитца Чивэла…Я ощущал себя и королем Шрюдом, и Верити, - я облизнул враз пересохшие губы, - и чья-то чужая сила привела меня туда. Впрочем, сейчас я уже знаю, чья это была сила. Тинталья. Она нашла меня так же, как нашла Олуха. И оттого, что вы сделали меня таким уязвимым перед ней, - я не смог удержаться от обвинительных ноток в своем голосе, - она смогла дотянуться до меня. Мне кажется, она все время прощупывает каждого из нас. Каждого, кто обладает Скиллом. И самое страшное, что… - я обвел взглядом каждого из присутствующих, убеждаясь, что они понимают всю полноту моих слов, - что, помимо ее физической силы и могущества Скилла, она безумна и одержима только местью. Кто-то поджег коконы будущих драконов возле Трехога. Они погибли на ее глазах. Все. Все, до единого.
Кетриккен и Дьютифул потрясенно молчали. И только Чейд остался верен своему хладнокровию.
- Что ж, это многое может объяснить, - задумчиво произнес он. – По крайней мере, мы знаем, из-за чего от Айсфира и Тинтальи пострадали наши герцогства и Калсида. Сильный враг – опасен, безумный враг – опасен в сто крат более. Надо будет хорошенько все обдумать. А ты, мой мальчик, - обратился он ко мне, - потрудись составить полный отчет о том, что происходило с тобой в башне.
Он уже начал подниматься со своего места, всем своим видом показывая, что говорить больше не о чем.
- Сядь, Чейд, - я сам испугался резкости своих слов, и тут же попытался смягчить их вежливостью, - Прошу тебя, сядь. И объясните мне наконец, зачем вы …оставили меня в замке таким способом? Неужели вы не могли просто объяснить, для чего я нужен вам на этот раз?!
Я смотрел на них и ждал ответа…

[gavrusssha]

перенесено

[koudai]

а вод и снова я, извините, что проштрафилась со временем, были причины
многа:

Чейд вздохнул и опустил голову, избегая моего взгляда.
- Я знал, что ты спросишь... - пробормотал он, - мой мальчик...
- Да неужели?! - это обращение неожиданно задело меня. Разве я не обижался, когда в прошлый раз он назвал так Дьютифула? - Если ты знал, что я спрошу, то, наверное, подготовил ответ.
- Положение Видящих сейчас пошатнулось...
- Я хочу знать, - сердито перебил его я, - имею полное право. Про Видящих расскажешь потом.
- Нам нужно серьезно поговорить, Том. Фитц. - Дьютифул встал и передвинул свое кресло поближе к кровати. - Пожалуйста, оставьте нас.
Чейд немедленно попятился к двери, но на лице Кетриккен я заметил сомнение.
- Останьтесь, - попросил я ее, - моя королева.
Однако она покачала головой и тоже подошла к двери. Перед тем, как покинуть комнату, она обернулась, словно хотела что-то сказать, но не смогла найти слов. И одарив меня на прощание грустной улыбкой, исчезла.
Я требовательно посмотрел на Дьютифула. Молодой король встретил этот взгляд и выдержал его.
- Тебе многое сейчас кажется непонятным, - сказал он, - но ты должен знать, что мы понимаем не меньше. Положение в стране...
- Меня не интересует положение в стране, - перебил я его, как до этого своего старого учителя, - просто расскажи, зачем вы это сделали.
- Я приказал, - сообщил он. - Чейд был против, но ему пришлось согласиться. Кроме того, я был прав, и ты собирался отправиться в Удачный.
- Но ведь это и так понятно! Я же рассказал про Прилкопа и все остальное. Я должен быть там!
Конечно, я не мог рассказать Дьютифулу, что чувствую на самом деле. Слова просто не способны были справиться, а Скилл все еще оставался под запретом. Но я искал способ, мучительно вглядываясь в его лицо и все еще надеясь переубедить.
- Боюсь, ты не понимаешь. Если Тинталья смогла достать даже сюда, и я в этом тоже виноват, признаю, то обеспечивать твою безопасность в любом другом месте будет гораздо тяжелее.
- Глупости! Я сам вполне способен обеспечить свою безопасность!
- О, нет, ты ошибаешься, - Дьютифул покачал головой, - ты ведь даже не понюхал отвар, прежде чем выпить.
Мне захотелось закричать на него, начать доказывать, что если бы не Кетриккен, подавшая чашу собственной рукой, я бы никогда не поступил так опрометчиво. Но времени не было. Поэтому я, в первый раз за всю жизнь решил обхитрить своего короля.
- Хорошо, понял, - сказал я, закрывая глаза, - а теперь должен все обдумать, поэтому оставь меня, пожалуйста.
Я не видел, но хорошо представлял себе, как Дьютифул щурится с сомнением, глядя в мою сторону. Потом кресло скрипнуло, видимо он встал.
Я никогда не считал, что умею хорошо притворяться. И Молли и многие другие признавали за мной полную неспособность что-либо скрывать. Чейд был слегка лучшего мнения, зато был абсолютно уверен в том, что сам-то видит меня насквозь. Не знаю, что думал Дьютифул, и думал ли что-то, но в этот раз, похоже, никому из нас не хотелось продолжать разговор.
- Знаешь, ты нам очень нужен здесь, в Баккипе, - нерешительно произнес он, - особенно теперь, когда Олух и... Понимаешь?
Он подождал около минуты, но я старался дышать как можно ровнее. Возможно, стоило разозлиться на то, что он, не спрашивая моего мнения, решил бросить меня на замену Олуху. Или порадоваться тому, какой дальновидный правитель из него вырос.
Я же думал о том, как бы пылинка, попавшая в нос совсем некстати, не заставила меня сейчас чихнуть.
Наконец шорох шагов и скрип поворачиваемого в замке ключа возвестили о том, что король меня покинул. Выждав еще несколько минут, для приличия, я чихнул и спустил ноги с кровати.
Зелье Чейда и атака Тинтальи это все же чересчур, решил я, наблюдая, как перед глазами мелькают разноцветные мошки. Решительности, для того, чтобы нарушить приказ моего короля и покинуть Баккип, у меня хватало, а вот сил на это предприятие могло не хватить.
Я подошел к окну и выглянул наружу. И чуть не подпрыгнул от удивления. Прямо на узком подоконнике дремал толстый рыжий кот, абсолютно не обращая внимания на то, что его объемная филейная часть свисала вниз почти наполовину.
Мое присутствие потревожило соню, и он зашевелился, приподымая голову и устраиваясь поудобнее. Его зеленые глаза лениво моргнули и уставились в мои.
"Завтрак для кота", - сообщил он. Именно не спросил, а сообщил.
Я оглянулся на стол, где лежал мой собственный завтрак, съесть который помешал мне приход Дьютифула. Приняв этот жест за приглашение, кот ловко запрыгнул в комнату и с гордо поднятой головой проследовал к столу.
"Феннел?"
"Сначала еда", недовольно ответил кот, осуждая привычку задавать вопросы на голодный желудок.
Но я уже и так узнал его. Это был Феннел, без сомнений. И его появление означало, что Джинна снова заинтересовалась моей судьбой.

[koudai]

Честно говоря, новость была не из приятных. Не знаю причин, побуждающих Джинну сердиться на меня все эти годы, но все ее предсказания были на редкость неприятными. И неожиданными.
Я не просил и не искал ее советов, но стоило только неприятностям посетить Ивовый лес, и Джинна немедленно предупреждала меня об этом.
Своевременно, следует отдать ей должное. Как, например, тогда, когда часть наших пчел погибла от какой-то неизвестной болезни, но Молли заранее приказала перенести половину на новое место. Тогда она даже собиралась съездить в город и отблагодарить Джинну, но я ей не позволил, и мы ограничились письменной благодарностью.
Стремление Джинны вмешиваться в мою жизнь пугало, и я много раз в письмах, переданных через Неда, просил ее прекратить. И ничего не добился, конечно.
Но Феннел не виноват, само собой. Он был отличным котом.
Расправившись с завтраком, он аккуратно умылся и прыгнул на кровать.
"Что случилось?", - спросил я его, "Скажешь, наконец?"
"Суета"
"Значит, ты просто решил пожить в замке?"
"Тут холодно", - мне показалось, что Феннел фыркнул, - "Орущий человек ждет тебя"
Мне потребовалось какое-то время, чтобы понять, кого Феннел называет "орущим человеком". Когда я понял, наконец, это меня развеселило. Бедный Нед... Но почему?
"Орущий человек привел тебе животное", - Феннел был крайне недоволен моими выводами, - "Он тебя ждет"
"Где?"
Не удостоив меня ответом на глупый вопрос, Феннел прошествовал к окну и опять запрыгнул на подоконник.
"И что мне делать?", - спросил я его, чувствуя себя виноватым. Конечно, Феннел и так не причисляет людей к числу разумных существ, но, после общения с ним, чувство собственной неполноценности еще сильнее гложет меня.
Оглянувшись, чтобы убедиться, что я смотрю, кот прыгнул на соседний подоконник, с него на тот, что этажом ниже. Всего до земли было не так уж и далеко, но без веревки все равно не спуститься.
Веревка! Приглядевшись, я увидел, что по стене, как раз между теми окнами, где прыгал Феннел, спускается толстый канат. Не размышляя больше, я потянулся к нему и, схватившись покрепче, выбрался на подоконник.
Потом я много раз вспоминал этот спуск. После всего, что со мной случилось, спускаться, держась за веревку и цепляясь ногами за каменную стену, было далеко не просто. И я не был Феннелом, которому его полнота скорее помогала, чем наоборот. Весь мой вес тянул меня к земле, голова опять кружилась, а руки оказались слишком слабы для такой задачи.
Последний отрезок я вообще проделал, скользя по веревке, и мои ладони после подобного представляли собой жалкое зрелище. Но когда я опустился на землю, меня переполняла гордость. Пусть я не мог встать, пусть я цеплялся за землю кровоточащими руками, но я обманул их! Я ускользнул от Дьютифула и Чейда, которые хотели оставить меня в замке и кормить с ложечки!
"Орущий человек тебя ждет", - напомнил Феннел.
Его недовольство помогло мне опять собраться с силами, и я встал. Оставаться тут значило рисковать тем, что любой, кто не обнаружит меня в комнате, сможет легко отыскать, выглянув в окно.
Кот повел меня короткой дорогой, выбирая путь так, чтобы нас никто не увидел. Мне это никогда не удалось бы, даже в лучшей форме. Я вспомнил любимую маскировку Чейда - как неуклюже бы выглядела Леди Тайм в подобной ситуации - и это заставило меня еще больше гордится своим спутником.
На самом деле, кроме удовольствия оттого, что мне удалось их всех провести, я чувствовал еще, что должен доказать, как они ошибались на самом деле. И они, и Молли... При воспоминании о том, как мы поругались, мне стало не по себе. Следует ли заехать в Ивовый Лес сначала?
Феннел привел меня к конюшням и нырнул в одно из зданий. Я последовал за ним, подозревая, что найду там Неда, и ошибся.
То есть, Нед там тоже был, сидел на корточках, опираясь спиной о стену, и разговаривал с женщиной, стоящей перед ним.
Ее вначале я вообще не узнал. Распущенные седые волосы и черный плащ сделали Джинну похожей на ведьму из сказки. Конечно, она имена право постареть, но, глядя на ее лицо, исчерченное морщинами, я чувствовал, как судьба в очередной раз меня обманула.
Кот подошел к ней и потерся о ботинки, и я понял, что мы молчим уже несколько минут.
- Э... Джинна? - спросил я, потому что не мог придумать ничего умнее.
"Идиот", сказал Феннел с явным удовольствием.
- Я тоже рада тебя видеть, Том, - улыбнулась она. - Но, боюсь, отметить встречу, как следует, не выйдет. Тебе срочно пора ехать.
Конечно, мне срочно нужно было ехать. Я только не мог понять, почему все вокруг опять решают за меня.
- Не надо мне указывать! - злобно крикнул я.
- Ну что ты, я и не собираюсь. Просто узнала, что ты собрался в дорогу, и хотела попросить тебя взять моего Неда с собой.
То, что она считала Неда своим, тоже здорово бесило.
- Ладно, хватит разговоров. - Нед встал и поднял с пола два дорожных мешка. - Если оторвемся хотя бы на день, никто за нами не поедет.

[netttle]

Мы ехали молча, не глядя друг на друга. Нед напевал что-то себе под нос. Его лошадь, взятая из конюшни, была основательно нагружена. Похоже, Джинна подготовила Неда к путешествию. Я исподтишка рассматривал его.Он повзрослел, я заметил, что плащ на нем был из дорогого сукна, а шляпу украшало фазанье перо. Нед не часто посещал нас. Жизнь менестреля не давала ему сидеть на месте. Приезжая в Баккип, я всегда приходил в "Зоб Пеликана", садился с кружкой эля за дальний стол в темном углу и слушал непристойные песенки, которые здесь пели по вечерам молодые менестрели. Я думал о том, что, может быть, мне повезет, и Нед тоже будет петь в этот вечер. Как правило, этого не случалось.
Покачиваясь в седле незнакомой мне лошади, неосознанно касаясь Уитом ее пугливого разума, чтобы успокоить, и молча следуя за Недом, я поймал себя на мысли, что вот так всю свою жизнь и следую за кем-то, плетусь на поводу долга, верности Оленю, делаю то, чего хотят от меня все те, к кому я привязан.
Я все чаще вспоминал о том времени, проведенном с Шутом в моей хижине, о вечерах у очага, когда сквозь дымку выпитого абрикосового бренди все обретало Смысл и Абрикосовый Оттенок - плавно текущие мысли, ничего не значащие уютные слова, волосы и глаза Шута.

Я был счастлив тогда. Осознание этого заставило меня натянуть поводья. Смирная лошадка фыркнула, прижала испуганно уши к голове и остановилась. Нед обернулся, вопросительно уставился на меня.

- Что-то я устал, - пробормотал я неуверенно. - Устроимся здесь на ночлег. Мы достаточно далеко, вряд ли нас найдут.
- Я думал, мы переночуем в Ивовом Лесу, на кроватях с перинами, - обиженно протянул Нед.

До рассвета оставалось несколько часов, птицы сонно посвистывали в зарослях ивняка на обочине. В сизом предутреннем сумраке мы свернули с дороги и лошади шагом двинулись по узкой тропинке в лесок. Спешившись, Нед недовольно начал расседлывать своего толстого мерина. По надутым губам и насупленным бровям я сразу понял, что Нед обижен. Эда и Эль, ничего не меняется! Все тот же упрямый и обидчивый мальчишка. Я промолчал. Сделал вид, что не замечаю. Я спокойно расседлал свою кобылу, отер влажные круп и спину тряпицей, найденной в седельной сумке.
Мы развели костерок под липой, устроились возле огня. Нед, порывшись в вещах, соорудил нам походный ужин, налил в дорожные деревянные плошки эля. После нескольких глотков он повеселел и сказал:
- Ну да, я ведь и забыл, как ты постарел, Том! Тебе сейчас с молодыми не тягаться!

Я усмехнулся. Мой мальчик всегда был бессердечен и легко причинял боль. Теперь я видел это отчетливо и ясно, как и то, каким дураком всегда был, когда трясся над ним, как наседка. Но теперь его слова не могли меня ранить. Я ведь не слепой. Слишком часто в последние годы я смотрел на себя в зеркало, считая морщины на лице, выискивая новые белые пряди в черных волосах.

Так и жизнь свою я делил на черное и белое. Черное и белое. Я вспомнил Шута таким, каким он был во времена короля Шрюда - черно-белым и странным. Белое прозрачное лицо, легкие светлые волосы, черно-белый шутовской костюм. Любимый дурак короля. Колкие шутки, доводившие меня до бешенства.

Разве мог я подумать тогда, что самым страшным в моей непростой жестокой жизни будет нести его невесомое ледяное тело на руках, судорожно прижав к груди. Темные пустые туннели, и эхо моих слез возвращается ко мне, все время возвращается. И нет выхода, нет спасения.

Воспоминание было таким живым, таким болезненным, что я снова почувствовал лед на своих руках, и сердце мое подскочило к горлу.

Нед, сытый и довольный, болтал без умолку, но я его не слышал. Эль слегка затуманил мой разум.

Накатило. Волны ощущений, боль, перекошенные лица вокруг, корчусь, моя - не моя ладонь прижимается к теплой палубе...

Издалека доносился голос Неда. Я оторопело хлопал глазами, приходя в себя.

- Послушай, Том! Ты же не знаешь, я ведь ездил весной с двумя приятелями в Удачный! Представляешь, в какую даль нас занесло ради любви к искусству! - хихикал раскрасневшийся Нед.
Сколько раз он наполнял свою плошку?

Постой-ка...В Удачный? Я замер, как хищник в засаде.

- Том, мы отлично выступили! Я пользовался большим успехом. И не только песни Старлинг, но и мои собственные принимали на "ура". Ту, которая о пастушке, умершей от любви к менестрелю, я пел три раза! И у меня теперь новая арфа! Один слушатель был просто в восторге от меня и после выступления подарил арфу. Хочешь, я спою тебе?
Воодушевленный моим молчанием, Нед кинулся к поклаже, сваленной в груду под деревом и распаковал сверток с арфой. Сердце мое остановилось... и сорвалось в безудержном канкане. Я не мог сказать ни слова.

Пусть мне выжгут глаза, я узнаю наощупь...

Пусть мне обрубят пальцы, я узнаю на слух...

Пусть мне зальют в уши воск, но я узнаю...

Эту арфу, сделанную руками Шута. И резьбу.

Я выхватил арфу из рук испуганного Неда так быстро, что он не удержался и упал.
Это была маленькая арфа из красной древесины. Я бережно положил ее на колени и коснулся подушечками пальцев струн. Они отозвались нежным тонким пением. Струнодержатель был изогнут как шея птицы.
Дека была украшена резьбой - в завитках листьев прятался зверь, лишь чуть-чуть высунув любопытную морду из зарослей узора. Ночной Волк. Опять он. Шут снова вырезал Волка.

Я повернулся к Неду и спросил:
- Кто дал тебе арфу?

Он начал было ныть, но осекся и побледнел. Наверное, выражение моего лица в отблесках костра заставило его заговорить:
- Какой-то странный парень. В Удачном кого только не увидишь - портовый город. Вроде матрос? Или помощник капитана? В общем, корабельный человек.
- Опиши, опиши его! - мой голос срывался на крик.
- Невысокий и тонкий. Смуглый очень. Почти коричневый. Наверное, заморский загар. С длинной темной косой, в которую вплетены бусины.И у него были такие пронзительные темные глаза, жуть брала. С ним была женщина-капитан, увешанная оружием. Красотка, каких мало. И явно та еще штучка.

Я застыл. Явно с идиотской улыбкой на лице. Потому что Нед отполз от меня подальше и пробормотал:
- Поторопился я, Том, не так уж ты и стар.

Мой Шут так близко. В Удачном. Так близко. Почти рядом. Каких-то три недели езды, бешеной скачки, несколько загнанных лошадей, кровавые мозоли на заду... Не три - две недели. Так близко.
Я бережно отложил арфу в сторону. С явным сожалением, но отобрать арфу у менестреля я не посмел. Я начал седлать кобылу и паковать вещи. Нед растерянно глядел на меня.
- Ты куда? В Ивовый Лес?
- Нет. В Ивовый Лес поезжай ты. Скажешь, что отстал от меня в пути.

- Но Джинна! Она сказала, чтобы я ехал с тобой! - Нед чуть не плакал.

- Ты не поедешь со мной, - прорычал я, вскочил в седло и послал лошадь с места в галоп.

Я ехал в Удачный. И меньше всего меня волновали драконы, заблокированный Скилл, интриги Чейда, истерики Молли. О Эда, даже смерть Стеди билась где-то занозой на дальней границе сознания.

Потому что во мне не было сейчас места ни для кого, кроме Шута.