Название: Столкновение Авторы: аноны с Дежурки, aka Шутцы Пейринг: Том/Лорд Голден Рейтинг:R Содержание: Золотой Шут....

26.02.2016 в 21:29

Уже две недели мы с Шутом были в ссоре. Первые несколько дней я полыхал гневом и придумывал все новые и новые слова, которые брошу ему в лицо. Но лорд Голден был нездоров, практически не покидал спальни, и потихоньку мой гнев пошел на убыль. Вскоре я перешел к следующему этапу своих страданий и начал во всем винить себя, свой вспыльчивый характер и несдержанность. И к тому времени, как лорд Голден начал вновь выходить в общество, я опять был занят придумыванием слов, только теперь не обвинительных, а примирительных. Это получалось у меня не очень хорошо, я никогда не был силен в словесных построениях, и потому пребывал в дурном настроении. Я выполнял свои обязанности слуги милорда, но почти не видел его. Когда я приходил в наши покои, его или не было, или он закрывался в спальне. На приемы и банкеты он теперь ходил без телохранителя, сказав всем, что обвыкся и, кроме того, ему надоела безмолвная тень за спиной. Сначала я радовался этому, потому что так и не придумал, как донести до него и мои переживания, и мою правоту. Но время шло, речь не складывалась, зато я стал подозревать, что нужен лорду только для того, чтобы приносить дрова, воду и еду. В эти дни он ни разу не заговорил со мной, а когда мы сталкивались в коридорах замка или в нашей гостиной, он ограничивался сухим кивком.
Зато, в очередной раз неприкаянно бродя по этажам, я уловил слушок, что лорд Голден проявляет интерес к молодому наследнику каких-то там владений. И интерес этот взаимен — их все чаще видят вместе на вечеринках, которые устраивают многочисленные гости замка. Это известие выбило меня из колеи. Значит, пока я думаю, как же найти пути к примирению, он наслаждается жизнью, да еще и не один! Ярость вновь разгорелась в моей груди, я уверял себя, что мне это безразлично, и вообще — я попрошу освободить меня от обязанностей его слуги.
Но в тот же вечер я стоял около потайного глазка в одну из гостиных, и жадно рассматривал лорда Голдена и его спутника. Это был довольно смазливый хлыщ, лет двадцати, разодетый ярче самого Шута. Он влюбленно смотрел на моего друга, и от этого у меня потемнело в глазах. Но когда я увидел, как лорд Голден придерживает его за кончики пальцев и шепчет ему на ухо — на меня обрушилась такая буря чувств, что ноги у меня подкосились. Сползая по стене, я задыхался от возмущения, гнева, обиды и…ревности. Ревность преобладала. Когда я это осознал, мне захотелось пойти и спрыгнуть с самой высокой башни замка. Вместо этого я пошел в бараки и до полного изнеможения тренировался с боевым топором. Не могу сказать, что это очень помогло, но к концу тренировки я был уже не в состоянии складывать отдельные образы в связные мысли
Когда руки уже не могли удерживать топор, я взглянул на почти скрывшееся солнце и обнаружил, что пора возвращаться. Наскоро ополоснувшись из бочки с дождевой водой, я заново завязал воинский хвост, надел рубашку и пошел в свою комнату. Мрачные мысли соперничали между собой в том, какая из них плотнее угнездится в моей голове. Я холил и лелеял их все.
Когда я вошел в наши покои, я понял, что неприятности на сегодня еще не окончились. Джамелийский лорд, вальяжно развалившись в кресле у камина, с легкой улыбкой слушал того самого хлыщика. Тот горячо рассказывал что-то про свою тетушку, а так же кузину и собаку. Они потягивали абрикосовый бренди, и так явно наслаждались обществом друг друга, что мне захотелось разбить стоящую рядом с ними на столике бутылку об голову. Я не был уверен в точности — об чью. Лорд лениво посмотрел на меня и сказал:
–Том! Видеть тебя — одно удовольствие, а вот не видеть — совсем другое. Я разве не говорил, что на сегодня ты свободен?
— Нет, милорд. Вы не отпускали меня.

URL

26.02.2016 в 21:30

Karharoth

— Странно! Может, тебя теперь отпустить? На ночь, так сказать.
И вот это уже было выше и моих сил, и моего разумения. Он не просто выставлял меня — он использовал это, как повод для игривых авансов своей комнатной зверушке. Я понял, что не уйду, даже ценой безобразного скандала.
— Спасибо, милорд, но завтра с утра у меня много дел.
— Ну, тогда иди, отдыхай, — он взболтал пальцами воздух, — Я тебя не задерживаю.
«Не задерживаешь, благодарю, я прекрасно задержусь сам и тебе от меня не избавиться».
Я остался стоять у дверей в выразительном молчании.
Лорд Голден страдальчески посмотрел на своего гостя и закатил глаза, словно говоря: «Ну что же, не у всех понятливые слуги, иногда приходится мириться с тем, что есть». Сжав зубы, я подошел к столу с остатками ужина и начал наводить на нем «порядок». Я бесцельно переставлял чашки, тарелки, чайник, что-то пытался сгрудить на поднос, но все кончилось разлитым чаем и рассыпавшимися по полу ложками.
–Том! — резко сказал Голден. — Ты не мог бы осчастливить меня своим отсутствием?!
Я развернулся:
— Милорд, у меня к вам срочный разговор. Очень срочный, — я многозначительно поднял брови и уставился на хлыща.
–Уверен, это может подождать до завтра, — в голосе Голдена лязгнула сталь.
— Нет, милорд, это не может ждать.
С трагическим вздохом он повернулся к гостю и проворковал:
— Видишь, дорогой, а ты говорил, что он производит впечатление вполне надежного человека. На самом деле он не знает элементарных норм приличия, и даже мне не удалось его хоть как-то облагородить! Ах! Это так неприятно, что ты видишь этот позор. Но еще больше мне разбивает сердце то, что я, вероятно, буду вынужден прервать наш дивный вечер и, — щебет сменился рыком, — выслушать этого настойчивого болвана! — он сверкнул глазами в мою сторону.
На том не было лица и это несколько порадовало меня.
–Но может быть, мы сможем продолжить позже? — пролепетал он и затрепетал ресницами.
–Боюсь, я не припомню случая, чтобы Баджерлок излагал свои мысли коротко и ясно. А мне не хотелось бы давать обещаний, которые могут оказаться невыполнимыми для меня, — ответил Голден. — Я всем сердцем надеюсь, что наш завтрашний вечер окажется удачнее. Том! Ты слышишь? Завтра у тебя выходной.
Я, молча, склонил голову — боялся, что если открою рот, то и лорд Голден, и его декоративный клеврет услышат о себе много нового.
Тем временем милорд, бережно поддерживая гостя под локоток, проводил его к дверям, они еще минутку постояли, о чем-то перешептываясь, и дверь за хлыщем наконец закрылась. Лорд Голден круто развернулся на каблуках и холодно сказал:
–Ты забываешься, Том! Знаешь, если бы можно было убивать мыслью — над тобой бы уже не трудились придворные лекари. И что же ты хочешь мне сказать?
–Для начала я хочу спросить. Что это за хлюпик?
Голден приподнял брови:
–Итак, ты убежден, что я обязан давать тебе отчет в своих действиях и знакомствах? Ну, напряги или логику, или интуицию, и придумай что-нибудь сам, мне все равно.
–А мне нет! Ради нашей дружбы я должен знать, кто тебя окружает и не представляет ли он опасности!
–Ха! Ради дружбы! Том, мало иметь друга, надо еще научиться дружить!
Лорд прошел к камину, раздраженно передвинул кресло и уселся поближе к огню.
–Так о чем ты хотел поговорить? — он глотнул бренди.
Я почувствовал, что меня опять накрывает волна гнева. Да о многом надо поговорить! О том, почему он думает только о себе, почему так легко отвернулся от всего, что нас связывало, почему отказался от моих услуг телохранителя, к чему эта непрекращающаяся гульба и … Кто этот томный прихлебатель?! Но про него спрошу чуть позже.
–Шут! Ты меня избегаешь?
–C чего бы мне заниматься такими глупостями? Скажем так, я тебя дозирую, так как кое-что понял про тебя.
Я почувствовал тревогу:
–Что ты имеешь в виду?
–А то, что если что-то может быть понято двояко, то ты обязательно поймешь неправильно! — лорд Голден дернул плечом и вновь отпил из стакана.
— В таком случае, я буду счастлив исправить свое неправильное понимание! Ведь мир вокруг — светел. Ты «дозируешь» меня просто от «переедания», и это не связано с… Да, ни с чем! И со мной не связано! — меня несло, я сжал кулаки. — А это вот «декоративное существо» у твоих ног — очевидно, образчик вкуса. Достаточно водянистый, чтобы «употреблять» его круглые сутки, не рискуя пресытиться. Так лучше?
–Ты не в состоянии что-нибудь правильно понять, Том! — саркастически заметил лорд. — Потому что плоды твоих размышлений тут же съедает червь сомнений. Ты, конечно, имеешь право на собственное мнение, но это еще не обязывает меня слушать твой бред! А по поводу «декоративного существа», как ты изящно выразился… Он красив, хороших правил и утонченного поведения. И он думает, что говорит!

URL

26.02.2016 в 21:31

Karharoth

Я был просто в восторге от сложившегося положения — лорд, будь он не ладен, Голден, кажется, решил махом избавиться от меня во всех проявлениях. «Не льсти себе, Фитц Чивэл» — вновь прозвучали в моей голове его слова. Все мое существо требовало уйти, позволив двери закрыться за мной максимально тихо. Ибо кем бы я ни был — мне нечего делать рядом с любителем хохлатых собачек. Красивых и утонченных. Образцовых. Хохлатых. Собачек.
«Это не Шут, потому что этого не может быть, потому что не может быть никогда» — подумал я, просто чтобы успокоиться. Если я хочу поговорить с Шутом, его нужно как-то добыть из сидящего передо мной вальяжного лорда. Самый очевидный метод — взять и постучать в его красивую голову, как в запертую дверь, — казался мне желанным, но недопустимым по разным причинам.
— Шут, — осторожно начал я, — вот скажи мне, это ты выбрал способ гонять червя сомнений из моей головы? Ничего лучше горящей лучины не нашлось?
Голден раздраженно фыркнул и заявил:
— О каком Шуте ты говоришь, Том? Если ты не заметил, то его здесь нет. Вероятно, он потерялся где-то между словами «никогда» и «Гарета».
Лорд повертел в руке стакан и беспощадно добавил:
–У нас происходит беспредметный разговор, а я никогда не любил бессмысленных дискуссий. Думаю, ты можешь идти, причем не очень неспешно!
Я почувствовал себя ребенком возле блюда печений с предсказаниями, одно хуже другого: «Отлично, мне пора», «Я был дураком, а сам-то?», «Так вот чем я был всегда и какова суть твоей привязанности!», «Затейливая площадная брань».
— Когда разговор успел стать беспредметным? Предмет ясен. И если это не наша дружба, то — твоя безопасность! — я не имел в виду прозвучавшей угрозы, но и заверять лорда, что речь только о моих обязанностях телохранителя, не стал. — И если вам, лорд Голден, так хорошо известно, где я потерял Шута, возможно стоит пойти туда и поискать?
Лорд пренебрежительно качнул головой:
–Во-первых, я думаю, что его там уже нет. Во-вторых, мне совсем не хочется туда возвращаться. И в-третьих, о своей безопасности я в состоянии позаботиться сам. Том, если у тебя есть что сказать — самое время оставить это при себе!
Голден взял бутылку, долил стакан доверху и вытянул длинные ноги к огню.
— Давай разработаем систему знаков. Если я глотаю из стакана с бренди, это означает: «Заткнись», — и он сделал большой глоток.
— Прекрасная идея! — я услышал протяжный скрежет собственных зубов, —, но мне есть, что к ней добавить. Чтобы я понимал твои знаки — они должны! Быть понятными! И приемлемыми! — я был в шаге от ора и сознательно понижал тон. — Послушай, если у тебя есть веская причина не говорить именно сейчас — замечательно. Дай мне об этом знать так, чтобы у меня не возникло желания пропустить это мимо ушей. Если же все твое нежелание сводится к обиде за ваши сорванные посиделки — тогда разве не этого ты добивался? И как далеко ты готов зайти, чтобы спровоцировать меня? Как далеко уже успел? .. Голден коротко хмыкнул, умудрившись вложить в этот звук массу презрения.
— Не говори больше ничего! По богатству юмора и причудливости мысли эти слова не имеют себе равных, — он встал. — Ты всерьез считаешь, что я собираюсь тебя провоцировать? И всё, что я делаю, я делаю или для тебя, или назло тебе? Так вот, Том! Кроме чужих неприятностей, в жизни есть и другие радости. Ты даже не представляешь себе, как мало я о тебе думаю. А насчет того, как далеко я уже зашел… Если ты про этого приятного во всех отношениях молодого человека …Естественно, мы переспали в первую же ночь, так всегда и бывает в серьёзных отношениях.
Его голос был наполнен отвращением. Постояв, он произнес:
— Это становится утомительным, — и направился к своей спальне.
Я не взялся бы определить, что вызвало отвращение, прозвучавшее в его голосе — моя откровенная бестактность, или настойчивость, факт моего присутствия, или то, что сам он сделал и признал.
Я захлебнулся горечью от его слов. Разумеется, я видел в них провокацию, иначе он не был бы настолько откровенен. Но степень осознанности действий Шута могла оказаться иной, чем мне представлялось. Он мог действительно гнать мысли обо мне. Мог в этом преуспеть и увлечься этим юнцом целенаправленно. Передо мной мог стоять человек, который заменит собой моего Шута, попутно уничтожив его, как… оболочку? Инструмент, потерявший цель и ранящий руки? Выбрал бы он это, если бы у него была возможность выбора? Я знал, как Шут характеризует Голдена. И хотя временами он искренне наслаждался маскарадом, эта личина была ему тесна.
— Давай! Не оставь мне возможности поговорить с тобой сейчас — я найду другое время. И еще, и еще раз! — взвыл я, пересекая ему путь до спальни.
Голден остановился и бросил на меня свирепый взгляд.
— Ты прекрасно знаешь, что я сильнее тебя. И ведешь себя, как круглый дурак, в споре с которым и зацепиться-то не за что! Но я не буду опускаться до потасовки с тобой, на уровне черни и солдатни.
Лорд вернулся к камину, сел в кресло и уставился в огонь. Помолчав, он ехидно произнес:
— Как сложно совмещать неприятное с бесполезным. Иногда смотришь на людей, к которым раньше испытывал симпатию, и невольно начинаешь сомневаться в своем здравомыслии. Скажи мне, Том, почему часто на разговоре настаивают те, кому нечего сказать?
— Возможно, потому, что им необходимо что-то услышать? — меня колотило, и я не мог унять дрожь в руках. Очевидная шпилька не дала мне возможности говорить начистоту, и по всему выходило, что Голден прав. И тяжелое, и неприятное, и бесполезное — налицо. Вот так, Фитц Чивэл.
— Слушай, — начал я, — мне небезразлично… Глубоко небезразлично то, что ты делаешь… Сейчас. Я хочу быть уверен, в том, что ты уверен…
«Что я несу? Немедленно заткнись, идиот!» — прорычал я мысленно, обрывая свою запутаную тираду:
— Короче, просто остановись, Шут!

URL

26.02.2016 в 21:32

Karharoth

— Том, я предупреждаю тебя, что мое терпение на исходе! Если бы каждый раз, когда ты раздражаешь меня, я давал тебе монетку, ты был бы уже богаче меня! Не пора ли тебе вспомнить про здравый смыл? Хотя о чем я?! Именно во время поисков здравого смысла ты легче всего теряешь голову, — голос лорда источал язвительность. — И что же ты хочешь от меня услышать? Что же я такого делаю? И в чем я должен быть уверен? Ты считаешь, что если будешь тут стоять и называть меня Шутом, то ты повернешь время вспять?
Он встал и раздраженно прошелся по комнате. — Кстати, вместо того, чтобы постигать глубины своей обиды, лучше бы ты унес наконец-то поднос на кухню. Такого нерадивого слугу еще надо поискать!
— Именно! Давай перевалим все на время и естественный ход вещей, который вспять не повернуть! Мы оба прекрасно знаем, что ты делаешь, и что надо прекратить! Ты превращаешь свою жизнь в балаган, заводишь низкопробных дружков, и дотла обесцениваешь собственные признания — и все это безо всякой связи со мной! Хотя это — самая откровенная ложь, из всех сортов лжи, которые мне доводилось слышать! — я стоял, с трудом справляясь с дыханием и опустив сжатые кулаки.
Голден быстро сделал несколько шагов и остановился, чуть не дойдя до меня. Ярость полыхнула в его глазах, и он практически выплюнул:
— А! Ты это так называешь?! Ложь?! А с чего ты это взял? С того, что ты сам так решил? Так вот, Том! Прежде всего — нужны факты, а уж потом их можно перевирать. И позволю себе заметить, что сведения, которыми ты не располагаешь, очень обширны. Так что не тебе решать, где здесь ложь! А насчет низкопробных дружков — это твое личное мнение. Субъективное. А о вкусах, как известно, не спорят. Посему продолжение дискуссии на эту тему считаю непродуктивным.
Переведя дух, он со злой насмешкой добавил:
— Что, Том, обидно, что я могу прожить и без тебя? Знаешь, мне хочется набить наволочку каштанами и побить тебя ею. Но я просто снова предложу тебе уйти. Тем более, что признание в собственных ошибках — дело интимное и тебе потребуется полная уединённость.
Я остался стоять на месте. «Нет. И ты меня не заставишь», — угрюмо решил я. Поиграв желваками, лорд отошел на шаг и прошипел:
— Ты обвинял меня в том, что я думаю одно, говорю другое, подразумеваю третье, а делаю четвёртое. Так вот, сейчас все совпало вместе, и я требую прямо. Оставь меня в покое!
«А, поди оно все! — подумал я, — собственно от моих слов уже ничего не изменится, так чего бы и не высказаться?»
— Да! Обидно! И метод твоего «проживания без меня» лежит за гранью всего, что я о тебе знаю! И как бы ни было обширно мое неведенье, не ты ли утверждал, что мне известно о тебе достаточно? Ты мастер тонко выражаться, но, по всему выходит, — лгал тогда или лжешь сейчас. И я даже не знаю, какая версия твоего вранья хуже, впрочем — обе хороши. И то, и другое, знаешь ли, по меньшей мере, «обидно»! Не важно, для чего ты это затеял — чтобы забыться самому, или чтобы выкрутить руки мне — я стараюсь не счесть это грязным и недостойным тебя. И не могу. Я понимаю, почему ты меня выставляешь! Избавься тогда уж и от зеркал! — кровь набатом стучала у меня в ушах. И хотя я понимал, что наше столкновение грозит перерасти в последний разговор, я не мог остановиться. Я был на грани безумия. Я терял Шута.
Создавалось впечатление, что лорда Голдена обуревает жажда разорвать меня в клочья. Он тяжело дышал, его руки вцепились в край стола.
— Ты ведешь себя, как ревнивый супруг! Тебе нравятся душевные разоблачения? Изволь. Я не собираюсь выкручивать тебе руки, потому что они меня не интересуют! И я ничего не затеял, просто у меня есть своя жизнь, о которой я не обязан тебе докладывать! Как и о своих увлечениях! — его голос постепенно повышался, но при этом оставался саркастическим. — Не тебе говорить о недостойном поведении, если ты понимаешь, о чем я! Что, Том, стоит дать слово, что не будешь чего-нибудь делать, как непременно этого захочется?
Лорд сунул руки в карманы, покачался с пяток на носки, его взгляд оставался колючим. — Я больше не понимаю тебя, — бросил он и отошел к камину.

— А ты, я вижу, положил массу усилий на то, чтобы меня понимать! Ты прекрасно знал, как покончить с этим разговором в самом его начале. В середине. Да в любой момент! Знал и отчего-то не сделал. Таким образом, относительно моих рук. Я. Тебе. Совершенно. Не верю!
Я чеканил слова вместе с шагами, и остановился прямо перед ним.

–И что же я должен был сделать? Ты не ушел сам и не дал уйти мне. Ты опять начал говорить то, чего не надо бы! Заметь, не я пришел к тебе с невразумительными речами!
Вероятно, ярость, владевшая лордом, притупила его осторожность:
–Хорошо! Я скажу тебе! Ты был моим центром вселенной, мой мир всегда вращался вокруг тебя, даже когда ты был далеко. Но я понял, что тебе это неприятно и доставляет неудобства. Что мнение окружающих для тебя важнее моих чувств. И я сказал себе: «Хватит! Он не мой!». И за прошедшие две недели я сказал себе это сотни раз. И выучил наизусть. Принял и смирился. Разве это не то, чего ты хотел? Так чем ты опять недоволен?
Он смерил меня взглядом, его ноздри раздувались, бешенство, охватившее Голдена, было почти осязаемым:
— Ты тут что-то говорил про дружбу. Так вот, ругаться ради дружбы — это как заниматься сексом ради девственности!
Едва закончив, он судорожно прикрыл рот рукой, его взгляд метнулся в сторону и он быстро проговорил:
— Мне нужно идти.
— Вот именно сейчас тебе нужно идти?! — прорычал я, с силой сжимая его плечи — не он один здесь в бешенстве, — А результаты своего бурного творчества ты — невинная душа — собираешься оставить мне? Хватит заучивать чушь! Мне этих двух недель хватило по горло!

URL

26.02.2016 в 21:32

Karharoth

— Не смей дотрагиваться до меня, — повысил голос Голден. — И мне больше не интересны твои душевные переживания! —, но моих рук не сбросил, а остался стоять неподвижно. Он попытался успокоить дыхание и пристально посмотрел на меня. В его глазах, как в калейдоскопе, переливались разные чувства. Я увидел там отчаяние, гнев, досаду, настороженность и… Что? Надежду? Страсть?
— Том, отпусти меня и отойди, — напряженно сказал он, отвел глаза и попытался придать лицу непроницаемое выражение. Не очень-то получилось.
— Не теперь, — глухо ответил я, притягивая его ближе. Думаю, я поцеловал бы его, но он мог попросту сжать губы — и это было бы хуже, чем удар в челюсть. Так что я прижался щекой к его щеке, вдохнул тонкий запах розовой воды от его волос. И выдохнул в шею, прихватив кожу губами.
Его локти были плотно прижаты к телу моими, хотя я не сомневался в его силе и способности вывернуться из любого захвата. Я ждал, когда окаменевшие мускулы под моими руками придут в движение, или станут податливее.

Руки Голдена дернулись, я так и не понял, оттолкнуть он хочет, или обнять. Но они опять безвольно повисли вдоль тела и с явным усилием он процедил:
— Это что? Том, объяснись!
Мне одновременно пришли в голову разные ответы: «Хватит трепаться!»; «Это, дорогой Шут, последствия паршивого выбора слуги»; «Умеешь бить птицу — умей и потрошить»; «Простая задачка на понятливость». Я не остановился ни на одном.
— Довольно, наобъяснялся, — рыкнул я ему в ухо, не разжимая хватки, — можешь дергаться и орать, тебя непременно спасут.
И все же поцеловал его, к своему стыду, довольно грубо.

Он без усилий разорвал мои объятия, только чтобы сжать меня с нечеловеческой силой самому, с остервенением отвечая на поцелуй. Оторвавшись от моих губ, он намотал на руку мой воинский хвост и прошипел:
— Только попробуй сказать, что ты просто хотел извиниться!

— Только попробуй подумать, что тебе не за что извиняться! — я склонился к его шее до треска волос на затылке и рванул шелк с его плеча. Мои пальцы, должно быть, оставляли синяки у него на ребрах.
Я завел ему за спину предплечье и резко дернул на себя, пытаясь лишить равновесия. Маневр не лишний, учитывая, что вторую руку я по-хозяйски опустил ему пониже спины.
От неожиданности Голден не устоял на ногах, и мы вместе рухнули на ковер у камина. Я постарался смягчить для него падение, хотя он это вряд ли заметил. Что бы там ни происходило, мне никогда не хотелось причинять ему боль. Это не уменьшало ни моей ревности, ни злости. И на него лично, и на нас обоих.
Он отпустил мои волосы, без видимых усилий освободился и принялся неистово стаскивать мою одежду. Задыхаясь, он изрек:
— Извиняться? Мне? Ха! Это остроумно, но не убедительно!
Избавляться от моей одежды я ему не мешал — тут наши интересы совпали. Да и я не терял времени даром. То немногое, что еще оставалось на лорде, не выдержало моих решительных действий, и треск рвущегося шикарного джамелийского шелка заглушил даже наше тяжелое дыхание. Телом Шута нельзя было не любоваться, и любоваться тоже нельзя. Я прекрасно понимал, что, сбавив темп, совершу преступление. Короткими взглядами я отмечал каждое его движение, и, когда мы, наконец, расшвыряли гардероб по комнате, рывком подсек его, и оказался сверху.
Голден пристально посмотрел на меня:
— Твое поведение извиняет только одно, - и, выдержав паузу, продолжил, — Ты так красив, — он нетерпеливо схватил меня за руки и, приподнявшись, накрыл мои губы своими. Но через пару секунд разорвал поцелуй, легко развел мои руки, ловко вывернулся и начал подниматься.
— Кто бы говорил! — я был близок к мысли, что как раз его красота извиняет мое поведение, и его, пожалуй, тоже. Мне хотелось продлить каждое касание, смотреть на него прямо, так долго, как я смогу. Присвоить. Целиком.
И я прекрасно понимал призрачность такого развития событий. Если он возьмет верх надо мной — этого не будет. Если я разочарую его — этого не будет тоже. Медленно и созерцательно — не выйдет. Я не позволил ему вывернуться окончательно. Как по мне, лорд Голден вполне мог бы рассматривать ковер. К чему я его и подтолкнул, в результате сравнительно недолгой борьбы. Я дал ему паузу на выдох, еще одну возможность подергаться, если у него есть на то желание.
— Ах! Как я люблю эти сексуальные уловки! — едко сказал Голден и рванулся из-под меня. Я расценил это как очередной всплеск упрямства, и лишь сильнее сжал его коленями и руками.
— Том, — сказал он севшим голосом. — Или дай мне встать, или … — он наконец-то замолчал.
«Или не давай мне встать» — мысленно продолжил я. Наше дыхание было тяжелым. Приподнявшись над ним, я прижал его открытой ладонью к полу и откинул растрепавшиеся волосы, обнажив шею, границу замысловатой татуировки, плечи. В ином свете рисунок заинтересовал бы меня, но все мои чувства обострились настолько, что зрение отошло на второй план и стало избирательным. Персиковый пух на его коже казался ярче любых красок, а целовать и чувствовать вкус оказалось легче и интереснее, чем разглядывать. Я больше не держал его, но он замер под моими поцелуями. Обернувшись, поймал мой взгляд. Секунду смотрел на меня испытующе, потом отвернулся и коротко застонал. Его тело расслабилось и стало податливым, руки беспорядочно шарили по ковру. Волосы опять разметались ему по плечам, их золото ослепительно сияло, запах дурманил. Зарыться в них лицом, вздернуть его на четвереньки… Я выдохнул и встряхнул головой — рано. Обхватив его подбородок, я прижал нижнюю губу большим пальцем: — Знаешь, что делать? Или есть идеи получше?

URL

26.02.2016 в 21:33

Karharoth

Он коротко куснул меня за палец, провел по нему языком и схватил рукой мою кисть. Его длинные пальцы с ухоженными ногтями оставили на ней царапины. Дернув за руку, он почти стащил меня на пол, но это не входило в мои планы. Зато я понял, что со мной все еще лорд Голден, не Шут. Перед моим мысленным взором встала манерная повадка его хлыща, их взаимный щебет! О! В глазах потемнело!
— Пожалеешь слюны — вообще пожалеешь, — я с нажимом провел пальцами по его горлу снизу вверх, — Или ты уже готов для своих «серьезных отношений»?
— Мои серьезные отношения тебя не касаются, — зловредно проговорил Голден, голос его прерывался, дыхание было частым. Вдруг он плотно обхватил мой палец губами, поиграл вокруг него языком и опять укусил.
— Разумное решение, — я растолкал его ноги в стороны коленом и провел пальцем между ягодиц. Мне казалось вопросом жизни и смерти — насколько далеко зашли его «не касающиеся меня» отношения в действительности.

Я был готов к чему угодно, все же ревность — плохой советчик воображению. Мне чудом удалось вымести из головы образ голденовского ухажера с гротескным достоинством наперевес. Лорд мог быть готов к проникновению, растянут до любой степени, не приведи небо — травмирован. Я думал, что не смогу взять его, если он собирался спать не со мной. И боялся, что могу причинить ему боль. Все оказалось лучше, чем я опасался — мои действия встретили совершенно естественное сопротивление. Он рефлекторно зажался и дернулся, а я едва не позволил себе издать радостный вопль. Что бы он ни проделывал со своим юным аристократишкой, он ему все же не дал! Моя душа пела! Если он сейчас ехидно спросит, что, как мне кажется, я делаю — я унесу его в спальню на руках, смеясь от души над его липовой опытностью. Или останемся здесь — жизнь уже стала лучше на порядок.
Я чуть приподнял его, придерживая под грудь, провел ладонью по поджарому животу, спустился ниже.
— Где в апартаментах лорда стоит поискать масло?
Голден оскалился и попытался вывернуться из-под меня. Но из такого положения это не получилось даже у него, при всей его силе и ловкости.
— Том! — крикнул он. Его голос прозвучал, как хлыст. И тут он именно ехидно спросил:
–Что, по-твоему, ты делаешь?
От совпадения наших мыслей мне даже стало не по себе. «Давай-давай, покапризничай, я все равно тебя не отпущу!» — подумал я. Лорд словно услышал мои мысли и из его груди вырвался хриплый стон.
Я сжал его член у основания, провел по всей длине и пояснил ему в самое ухо:
— Я собираюсь тебя взять! Поэтому, позаботься о себе, иначе я сделаю это, просто поплевав в кулак.
— О! Что я слышу?! Наш самолюбивый принц изменяет своим принципам? Это так неожиданно, что я просто теряюсь, — Голден еще язвил, но прижимался ко мне все теснее. — Масло — в комоде, — вдруг тихо и потеряно сказал он.
— Ваш, — подтвердил я, — изменяет. С вами.
Я отпустил его почти с сожалением, всего на полтора шага до комода. – Это? — я помахал склянкой, и, получив согласие, вернулся к нему.
Лорд сидел на ковре и его глаза неотрывно следили за склянкой с маслом, за моими руками, за всеми моими действиями. Я подготовил нас обоих, как готовился бы к соитию с незамужней девицей, которой не хочу испортить жизнь. И думаю, это не остудило ни одного из нас. Он судорожно вдохнул и перевел взгляд на мое лицо. Мерцающий, переливающийся и смущенный взгляд. Потом потянулся и отчаянно впился в мои губы, как будто это было самое главное желание в его жизни. Какое это было счастье! Золотистое чудо в моих объятиях. И я понял, что я не просто люблю его. Обожаю, боготворю, преклоняюсь.
Когда мы оба начали задыхаться, Голден отстранился и вопросительно посмотрел на меня. Я притянул его к себе на колени, лицом к лицу. Он опустился, опираясь на мои плечи, не сразу, но принимая меня полностью и неожиданно легко. Расслабленно. Будто не было ни гнева, ни ревности, и как бы мне хотелось, чтобы это было правдой. Он двигался сам, позволяя мне ласкать себя. Сперва — короткими, лихорадочными рывками, потом — размереннее и глубже. Выражение лица у него оставалось удивленным, даже когда глаза стали непроизвольно закрываться. Он сосредоточенно смотрел вглубь себя, приподняв брови и часто дыша. Я же не мог отвести взгляд от его лица. Оно медленно озарялось каким-то дивным светом, отчего кожа на щеках стала еще золотистее, приоткрытые губы словно покрылись перламутром, а волосы засияли неземным блеском. Голден был великолепен, прекрасен и счастлив. Его изящные руки скользили по моей груди и плечам — в жизни я не осязал ничего настолько ярко и потрясающе.
Он замер в верхней точке, запрокинул голову, подставляя моему взгляду беззащитное горло, точеные ключицы и впадинку меж ними, откуда я мог сцеловать мельчайшие искры выступившей на коже влаги. Вернувшись с низким стоном и выгнувшись в пояснице, он притерся ко мне всем телом. Темп нарастал, я двигался ему навстречу. И в свои движения я вкладывал всю тоску и одиночество последних двух недель, все потрясение от осознания своих чувств к другу и восторг от того, что он наконец-то мой. Из сердца поднялись два коротких слова, которые я выдохнул ему в грудь: «Люблю тебя». Лорд всхлипнул, его, секунды назад невесомые, руки впились мне в загривок до боли. И только это позволило мне не закончить все раньше него.
Хотя лорд всегда имел прохладную кожу, сейчас жар, исходивший от него, мог соперничать с огнем в камине. Он казался бы мне самим пламенем, если бы я не осязал его целиком, так близко, как только могут находиться живые люди из плоти и крови. Будто не я был в нем, а он во мне — вбился под кожу, растекся по каждой жиле моего тела, не подчинив, но слившись со мной без остатка. Я мог бы гореть им бесконечно, и именно этого я тогда и желал. Но, его все более беспорядочные вскрики сказали мне, что бесконечно — не получится. Движения становились все более размашистыми, он уже не дышал — хрипел пополам со стонами, бился на мне исступленно, и я видел, что до разрядки ему осталось совсем чуть-чуть. Голден выгнулся в моих руках, как боевой лук. Застыл, сжавшись, на несколько долгих мгновений, прерывая сумасшедший, неровный ритм. Я подступал к грани вместе с ним. Грани не единственного соития, но всего своего существования — дальше, за пределами его сияющего тела, для меня открылась рассыпающая искры тьма. Которая каким-то образом — я сам. Я закрыл глаза… И наша безумная скачка прекратилась. Я привлек его к себе на грудь, и опустился спиной на ковер.

* * *

Несколько минут я не мог осознать себя, только чувствовал на груди тяжесть любимого тела и безмолвно благодарил Эду и Эля за это сокровище. Чуть позже Голден пошевелился и скатился с меня на ковер. Когда пелена в моих глазах стала рассеиваться, я повернул голову к лорду. И увидел, что он исчез. На его месте наконец-то был Шут. Он потянулся, перевернулся на живот, подпер подбородок кулаком и с наигранным интересом спросил:
— Фитц, так что там про порочащие связи? Расскажи поподробнее.

URL

27.02.2016 в 09:04


Запомнить

Робин Хобб