[Другой Вайс]

Идея фанфика появилась у автора во время дружеского общения в дежурке, там же он и писался онлайн.
Спасибо анонам за то, что интересовались, задавали вопросы, сомневались, уточняли, давали советы героине. Вы - мои соавторы.

Название: Спорные чувства
Автор: Другой Вайс
Жанр: гет, романс
Рейтинг: R
Пейринг: Янтарь(Шут)/новый женский персонаж,
Офелия - живой корабль
Предупреждение: AU, нестандартный пейринг
Краткое содержание:
"- Подожди, я понял. Ты подумал, будто я никогда
не знал близости такого рода. Что я "сохранял себя для тебя".
- Он презрительно фыркнул. - Не льсти себе, Фитц Чивел. Я
сомневаюсь, что ты этого достоин".
Робин Хобб, "Золотой Шут".

Верите ли вы этим словам?
Где был Шут после того, как оставил Фитца и Шесть Герцогств,
и перед тем, как сделался резчицей в Удачном? Что делал, какого
опыта набирался? Может, именно здесь родился образ
блистательного лорда Голдена?




Притворяться, будто люди могут встречаться и любить,
а потом расставаться без последствий и сожалений, —
это еще фальшивей, чем для тебя играть роль
правильной купеческой дочки. — Янтарь отложила
ожерелье и прямо посмотрела Альтии в глаза, а потом
заговорила без обиняков: — Не пытайся убедить себя,
что сможешь побывать в постели с Грэйгом Тенирой и
после этого распрощаться с ним, не унизив ни его, ни
себя. Ты только рассуждала о любви, не связанной с
долгом и необходимостью. Так вот, удовлетворение
телесной нужды без любви — та же кража. Если тебе
требуется именно это, найми платного любовника. Но не
кради это у Грэйга Тениры под предлогом «свободы». Я
теперь слишком хорошо знаю его. С ним такое не
пройдет.
Альтия снова сложила на груди руки:
— У меня и в мыслях ничего подобного не было!
— Было, не отпирайся. — Янтарь снова склонилась над
бусами. — Мы все порой над этим задумываемся. Только
правильней оно от этого не становится. — Она
перевернула ожерелье и затеяла новую серию узелков
Молчание длилось, и она добавила: — Когда с кем-то
ложишься, это всегда накладывает обязательства.
Иногда вы оба обязываетесь вместе делать вид, будто
не придаете значения случившемуся… — И Альтия снова
встретила взгляд ее необычно окрашенных глаз. — Порою
же ты даешь обязательство только себе самому. В то
время как другая сторона или не знает о нем, или с
ним соглашается."

Робин Хобб, "Безумный корабль".


В капитанской каюте стало душно. Остатки ужина и тарелки были убраны, на столе остались лишь бокалы и бутылка вина. Это была уже третья за сегодняшний вечер. Я медленно вращала свой наполовину наполненный бокал, любуясь игрой света в рубиновой жидкости. Капитан Тенира и мой муж в очередной раз обсуждали головокружительные повороты джамелийской политики. По указу сатрапа Касго Бингтаун получил независимость. Для торговцев наступали времена больших возможностей. Джамелийские купцы могли сами налаживать связи и продавать товары из Дождевых Чащоб. Именно для этого мы плыли в бывший мятежный город. Муж собирался продавать диковинные украшения, которые привозились из Трехога — столицы Дождевых Чащоб — в Бингтаун. Я уговорила его взять меня с собой, мотивируя это тем, что женщина и придворная дама может лучше оценить товар и выбрать то, что будет пользоваться спросом у будущих покупательниц. Семья Тениры была торговым партнером моего отца уже несколько лет, поэтому, узнав, что мы собираемся плыть в его родной город, капитан пригласил нас на свой корабль. И обещал свою протекцию. Вот мы уже три дня в море.
Я допила вино и, оставив увлеченно беседовавших мужчин, вышла на палубу. Ночное море было тихим и черным, и лишь там, где лунная дорожка уходила куда-то в сторону Джамелии, казалось живым и даже игривым. Прохлада ночи, после дневного зноя, стала долгожданным подарком. Мысль, навязчивая и упрямая, крутилась в голове, а надежда пролезала в сердце: ведь, может быть, прогуливаясь по городским улицам или сидя в кофейне...
— Не спится, дорогая?
Я вздрогнула от неожиданности и повернула голову к носовому изваянию.
— Здравствуй, Офелия, — я знала ее имя.
— А что раньше не приходила поздороваться? Мы ведь почти знакомы. Или ты меня не помнишь?
— Я была уверенна, что ты меня не помнишь. Капитан предупредил о твоем остром язычке, вот я и опасалась заводить разговор, — сказала я правду.
— Моему Грейгу достается от меня, это точно, но только потому, что я очень к нему неравнодушна. Так ему и нравится! Но я люблю с женщинами поговорить, посплетничать малость, какую-нибудь историю послушать, сердечную. И у тебя, конечно, есть такая. Я же видела вчера вечером, как ты на море смотришь, а у самой на лице написано: вот оно — мое самое лучшее воспоминание. Ну, про кого ты думала?
Ее проницательность и удивила, и восхитила меня. Рассказы Грейга Тениры о своем живом корабле были совсем не выдумкой. Я задумалась, что же ей ответить.
— Значит не про мужа! Он мне, кстати, понравился: умеет поговорить с дамой, — она продолжала ожидающе смотреть на меня. — Неужели о том золотоглазом парне?
— У всех живых кораблей такая память?
— Есть и получше, не буду врать, но где им до моей наблюдательности! Я, признаться, тогда за вами краем глаза подсматривала, а подслушивать и нужды не было — вы же не шептались. Так вот, смотрела и думала: они уже из койки, или только в койку?
Офелию, несомненно, порадовал мой удивленный и немного смущенный взгляд, и она рассмеялась.
— Да не томи, расскажи! Обещаю рот зря не раскрывать и не перебивать. И никто не узнает твою тайну от меня. Поверь, я умею держать язык за зубами. Ну, так из койки или в койку?
А ведь мне хотелось рассказать. Будто бы слова были тем ключом, что открывал дверь в прошлое. Будто делясь с кем-то, я заново переживу это щемящее счастье.
— Хорошо. Только начну я с самого лучшего воспоминания.
— А что, это не в постели было?
Офелия меня явно поддразнивала. Но ее интерес был такой искренний, что я не обижалась. Кого-то она мне напоминала... Конечно, мою любимую тетушку! Было даже внешнее сходство.
— Все, я умолкаю и слушаю, — ее глаза светились любопытством.

Я сижу на нешироком диване, обитом мягкой зеленой тканью. В его комнате. Он лежит, положив голову мне на колени. Я медленно перебираю рассыпавшиеся длинные пряди его светло-золотистых волос, касаюсь головы, совсем чуть-чуть. На нем штаны цвета пережженных кофейных зерен, не облегающие, как сейчас модно, но и не слишком широкие. Одну ногу он положил на другую, слегка согнув в колене. Изредка он поджимает пальцы ног, как дремлющий кот. Его белая, тонкого льна, рубашка помялась, ее воротник и манжеты отделаны белым узким кружевом, три верхние пуговицы расстегнуты, и я могу видеть серебряную цепочку на груди. Мне хочется дотронуться до этого нехитрого украшения там, где оно покоится на острой ключице, но останавливаю себя. Оглядываю его всего. Задерживаю взгляд на тонких щиколотках. Это красиво. Мне нравится, когда он босой, и, мне кажется, он это заметил, потому что в моем присутствии всегда снимает обувь. Одна рука вытянута вдоль тела, вторую он закинул за голову. Она всегда в перчатке. Я не решаюсь спросить, почему. Вдруг там какое-то увечье, и он не хочет об этом говорить. Я люблю руки. И сейчас я представляю, как переплетаю свои пальцы с его, длинными, тонкими. Только представляю, не решаясь это сделать. Глаза его прикрыты. Что мы делаем? Ничего. Молчим. Но я чувствую значимость этого бездействия: мы наслаждаемся тихой нежностью.
Спустя какое-то время он негромко говорит, почти самому себе:
— Вот так бы и уснул.
И смотрит на меня с легкой улыбкой, прямо в душу смотрит. А мне и сказать нечего: нет слов выразить счастье. И мы опять молчим. Потом я предлагаю:
— Хочешь, я спою тебе колыбельную?
Он, не открывая глаз:
— Хочу.
Я пою. Он не совсем понимает слова: язык другой. Но это и не важно.
Потом он поет мне любимую песенку своей сестры. Песня веселая, но в его голосе грусть. Я тоже ничего не понимаю, но у него очень красивый голос, довольно низкий и немного дрожащий.
Наверное, и он и я немного грустны и задумчивы. Потому, что я понимаю — нельзя остановить время на этом месте, и такого момента больше не будет.
Допев, он встал и принес бутылку и чашки. Мы устроились на ковре. Он налил напиток, дал мне чашку, вторую взял себе. Посмотрел мне в глаза и сказал:
— Когда мы допьем эту бутылку бренди, из твоих глаз исчезнет печаль, которая мешает тебе броситься мне на шею.

— Так, а что тебе мешает? — не выдержала Офелия. Ее недоумение даже забавно.
— Что мешает? — на миг я задумываюсь, хочется поточнее выразить те чувства, что я так хорошо помню. — Боюсь показаться навязчивой. И есть неловкий момент в нашем знакомстве.
Она оживилась еще больше. И даже возмутилась немного.
— Так-так. Вы только познакомились? Нет? Дорогая, какая навязчивость, когда ты себе такой фальшборт соорудила! Слушаю дальше. Точнее, давай сначала расскажи. Но про бренди не забудь!
И я возвращаюсь к началу истории.

Он был актером в придворном театре. Многие его знали. И обращали внимание: очень внешность необычная для наших мест. Все в нем было тонким: черты лица, руки, ноги, но даже под просторной одеждой угадывалось сильное и гибкое тело. Ростом он был выше наших мужчин. Кожа гладкая, почти как у ребенка, цвета светлого прозрачного янтаря. Его так и звали — Янтарь. Хотя наши придворные дамы между собой называли его "чистым алмазом". Чистый, потому что при нашем-то, очень свободных нравов, дворе был крайне целомудренным, а алмаз — это же бриллиант, только необработанный! Так и чесались у них руки обработать. Почти все женщины считали его красивым. Экзотически красивым. Он умел общаться с дамами, умел их расположить, но не пользовался этим. Чаще всего его видели в компании Сериллы — самой молодой и красивой из Сердечных подруг. Позже он рассказал мне, что говорили они всегда о Бингтауне, т. к. Серилла была знатоком всего, что касалось этой мятежной провинции. А мужчины? Скажу так: некоторые тоже обращали внимание на его внешность, но эти замечания были скорее нелестными. Но, мне кажется, слишком злыми были слова, чтобы считать их беспристрастными и искренними.
Когда мы познакомились, Янтарь уже выходил на сцену не так часто: наш сатрап увлекался заморским религиозным учением, а Янтарь оказался сведущ в этом. Вот сатрап и проводил с ним время в беседах, чем вызывал недовольство приверженцев и жрецов нашего двуликого бога Са.
Моя подруга не могла остановиться, говоря о Янтаре. Меня тоже заинтересовала такая популярная и в то же время загадочная личность. Подруга предложила спор: кто сумеет его в сети поймать. Не скажу, что это в диковинку при дворе, нет. Но сама я никогда подобным образом не развлекалась. Девушка я азартная и потому согласилась. Но вышло все не так, как планировалось. Не понимаю даже, в свои ли сети я угодила, или он тоже их расставил. Но вот факт — запутались мы обое.
Как говорит моя тетушка, если хочешь соврать по-крупному — будь честен в мелочах. Так что, я готовилась.
Дворец нашего сатрапа огромен. Кто впервые попадает сюда, обязательно заблудится. Еще больше — сады вокруг дворца. Почти круглый год там что-нибудь цветет. Я знала, что Янтарь любит проводить там время и чаще всего — в одиночестве. Мне не потребовалось прилагать особых усилий, чтобы встретиться с ним наедине. И как же он меня сразу удивил! И смутил.
Вспоминаю, как я к нему со своей просьбой обратилась.
— А вы — леди X, я ведь не ошибся? — звучало доброжелательно, но, как простая вежливость или, как обычное начало знакомства.
— Нет, не ошиблись, — говорю, — ваше имя тоже всем известно — Янтарь.
— На самом деле меня зовут не так, — он прекрасно понимал, что это заявление вызовет вопрос.
— И как же? — заинтересовалась я.
— Любимый.

— Лопни мой мешок с ядом! — воскликнула Офелия. — Хотела бы я посмотреть на мамочку, назвавшую парня таким именем! Да он соврал, наверное. Рассказывай.

От неожиданности я сглотнула так громко, что даже рот рукой прикрыла. А он смотрит с такой лукавой улыбкой! Вот правду говорила мне моя циничная тетушка: бывает проще переспать с мужчиной, чем назвать его по имени. Не знаю, соврал он или нет, но в любом случае, кто же станет так называть мужчину, не рискуя вызвать различные сплетни и пересуды? Вот и я не называла, никогда.
Я попросила помочь мне. История моя была правдива. У меня был поклонник, который хотел на мне жениться. И отец мой очень приветствовал этот брак: он сулил выгоды и одной и другой семье. Я тоже не возражала. Но... Ходили слухи, что жених мой неравнодушен именно к мужчинам. Я не особенно верю слухам, потому что представляю, как они появляются. Поэтому лучше всего — убедиться самой. Женщин я не боюсь: мы ведь можем на равных соперничать. А вот с мужчинами — дело другое. У нас разное оружие, и мне никогда не победить. А быть только благовидной ширмой, за которой мой супруг будет жить своей жизнью, — унизительно. Не знаю, насколько я была убедительна, но это и не важно. Главное: когда я попросила его помочь мне стать на короткое время юношей-слугой, он согласился. Прижав указательный палец к губам, он задумчиво, а потом оценивающе смотрел на меня, словно что-то прикидывая. Я чувствовала себя неуютно, как будто прямо сейчас он читает мои истинные намерения. Он утвердительно покачал головой и сказал:
— Мне придется лишь поколдовать над гримом и одеждой, а актерскому мастерству леди учить не нужно, она и сама прекрасно справляется.
Все мужчины тщеславны в той или иной степени. Я сказала, что только его умения могут превратить женщину в мужчину, да так, что не узнают самые близкие. Такая идет о нем молва. Было еще одно обстоятельство, которое должно было сыграть мне на руку: именно мой поклонник был тем человеком, что как-то публично хотел оскорбить Янтарь. Он предложил ему следовать моде и носить более обтягивающие штаны, тогда не только дамы будут за ним увиваться, наверняка найдутся мужчины, которых заинтересует его задница. Янтарь ему ответил, что господа, которых он видит перед собой, давно носят такие штаны, но ничья задница его не заинтересовала. В общем, поклонник мой был не тот человек, к которому Янтарь испытывал симпатию.
Мы договорились встретиться на следующий день, попробовать грим и примерить одежду. И все должно происходить в его комнате, чтобы оставаться тайной. Это то, что мне было нужно.
План был прост. Через несколько дней должен был состояться грандиозный бал в честь калсидийской делегации. Ожидалось, как всегда, море гостей. И столько же хорошеньких женщин. Наш сатрап считал: у того, кто ведет любовное сражение, меньше сил остается на другие битвы, политические и экономические. Поэтому использовал женщин, как отвлекающий фактор, а иногда и как мастериц незаметно добыть нужные сведения. Мой отец на этот бал приглашен не был из-за разногласий с сатрапом по калсидийскому вопросу, а вот мое присутствие было желательно. Отец будет считать, что я на балу, а жених — что осталась дома с отцом. Переоденусь слугой, которых там будет бесчисленное количество, и буду мелькать перед своим поклонником.
На следующий день я пришла к Янтарю в комнату. Он приготовил несколько комплектов одежды для слуг. Я переоделась за ширмой в один из них. Янтарь придирчиво рассматривал меня, поворачивал, просил поднять руки, походить. Затем все то-же мы проделали со вторым и третьим комплектами. Кажется, он определился и попросил меня еще раз примерить выбранные им вещи, сам взял иголку с ниткой и прямо на мне стал подшивать камзол в талии. Мы разговаривали о разных вещах во время этих примерок: о тканях и фасонах одежды, о его актерском опыте, о выгодах статуса придворной дамы. Я даже почти забыла о своих истинных намерениях. Но, когда он уверенно брал меня за талию и поворачивал, или легко касался пальцев, подгибая рукава сорочки, или медленно проводил рукой по спине, разглаживая складки на камзоле, я чувствовала, как тело мое тотчас напрягалось. Впрочем, моя реакция вызывала ответ у Янтаря. Но я не делала резких шагов, он тоже ждал.
Назавтра он поэкспериментировал с прической и прикинул грим. Остался доволен. Сказал, что, когда он немного перешьет штаны, "мышка точно не сможет не заметить кошку". Мне казалось, что этот процесс его очень увлекал.
Конечно, Янтарь был кудесник. Как такими малыми средствами можно из девушки сделать юношу?! Он сам наносил мне на лицо, шею, руки крем, который сделал мою кожу на несколько тонов темнее. И это так напоминало любовные ласки! Мысль тихо, но настойчиво жужжала в ухо: кто же кого соблазняет? Мое неровное дыхание смущало меня. Но мне трудно было что-либо сделать с этим. Да и он порой внезапно убирал руку, пытаясь скрыть легкую дрожь. Но никто из нас не решался действовать активней. Я боялась отпугнуть его, а он — не знаю. Иногда он замирал и долго смотрел в зеркало на мое отражение. Как будто видел там что-то, что не могла рассмотреть я.
Волосы он мне чем-то смазал, и они стали гладкими и, кажется, даже немного посветлели. Для достоверности пришлось их немного подрезать. Янтарь показал мне, как нужно перемотать грудь, чтобы она казалась плоской. Но сделала это я сама. Одевшись, я сама себя не узнала. Увлекательное занятие это было! Пусть не удалось выиграть спор прямо сейчас, но, я знала, что иду верно.
Бал, как обычно, был грандиозен. Слуги сбивались с ног, принося выпивку и закуски. Мне не составило никакого труда затеряться там и искать своего возможного жениха. Я его нашла, и слухи подтвердились: он слишком заинтересованно смотрел на молодого симпатичного слугу, делал определенные намеки. Он не узнал меня! Была ли я расстроена? Нет. Он и раньше-то меня не очень волновал, а сейчас я думала о другом мужчине.
В залах было очень душно, и я шла подышать вечерним прохладным воздухом. За спиной послышались торопливые шаги, и меня резко дернули за руку. Я оказалась лицом к лицу со своим поклонником. Намерения его были ясны. Мне стало страшно. Что бы я сейчас не сделала, скандала уже не избежать. Спас меня Янтарь. Он появился неизвестно откуда, совсем неслышно.
— О, леди Х, я буду свидетелем — вы исполнили желание юного Касго даже лучше, чем он желал.
Мой неудачливый жених ошарашено смотрел на меня. Теперь он узнал! И отпустил.
Все во дворце знали, что наследник сатрапа любит играть с придворными дамами на желания. А желания у него бывают самыми необычными.
Янтарь взял меня за руку и повел в сад. Мы шли все быстрее, почти бежали, удаляясь от шумного дворца. Кровь в ушах шумела: остатки страха и азарт одновременно. Нырнули под низкую широкую крону старого ветвистого дерева. Он прислонил меня к стволу, очень резко.
Азарт вызывает желание не меньше, чем любовь. И голод. Именно голод я чувствовала в его порывистых и властных движениях. Это была чистая страсть, без примеси нежности. Каждый хотел получить свое, и мы его получили. Но это пришло потом: мое ликование по поводу выигранного спора и его удовлетворение от утоленного голода.
Мы сидели молча: он опирался спиной о ствол, я — между его ног, прислонясь к нему. Я слышала и ощущала громкие и частые удары его сердца, а его рука, обнимавшая меня за плечо, ловила точно такие же звуки, шедшие из моей груди.
— Тебе нужно вернуть свой облик. Пойдем, я помогу, — нарушил он молчание.
В его комнате и с его помощью я опять стала леди Х: светлокожей брюнеткой, довольно высокой и стройной. Он проводил меня домой. Я живу недалеко от дворца сатрапа, так что мы шли пешком.


Продолжение и окончание в комментариях.

@темы: фик, Элдерлинги

Comments

[Другой Вайс]

продолжение

Неспокойной была эта ночь для меня. Радость, что все получилось так неожиданно быстро и просто, ушла, пришли сомнения и даже сожаления. Бывают победы, о которых тяжело вспоминать. Эта была именно такой. Но ведь это только спор, и я не должна ничего чувствовать. Да, не должна, но чувствовала. Он нравился мне. А после того, что произошло, не может быть и речи о каких-то дальнейших отношениях. Обидит ли его правда? Не думаю, чтобы очень сильно: самолюбие любого мужчины потешит факт, что женщина прилагает столько усилий, чтобы его добиться. Еще я думала о том, почему он появился так вовремя? Его интересовало, чем же закончится этот маскарад? Или он все же переживал за меня. Почему вмешался? Ему было не безразлично? Я ему была небезразлична? Ну и, конечно, не ясно, как поведет себя униженный поклонник. Не совсем ясно.
В полдень примчалась, по-другому и не скажешь, моя подруга, та, с которой мы поспорили. Ее очень интересовало, почему я не была на балу, и что у нас произошло с женихом. Он явился к ней сегодня непозволительно рано, хмурый и как будто побитый, и настойчиво пытался узнать, какое желание Касго я должна была исполнить. Значит, он не станет открывать истинной сути вещей, даже не сказал, что на балу я была. Я надеялась на это: он ведь вовсе не дурак, понимает, что моя выходка, узнай о ней двор, даже восхитит многих, а он будет выглядеть глупцом, пусть даже и не расскажет историю до конца. У самого Касго он спросить не посмеет, они вовсе не близки. Пожалуй, тут волноваться не стоит. Я сказала подруге, что плохо себя чувствовала. Она искреннее сожалела, а потом вдруг спросила:
— А как у тебя продвигаются дела с нашим "алмазом"?
Нет, я не могла ей ничего рассказать. Мне уже не хотелось выигрывать этот спор. Поэтому я лишь с сожалением развела руки.
— А я вчера с ним танцевала! Представляешь?
О! Так вот она самая главная причина этого визита!
— Ни один из наших блестящих кавалеров не умеет так вести в танце. Ты же знаешь, я не самый лучший танцор, но в его руках оживала, как марионетка у искусного кукловода. Представляю, что будет в постели!
Я задумалась: может, я тоже была марионеткой?
Весь день я просидела в комнате, почти болея. Время меняет взгляд на ситуацию. Я хотела все забыть. Мне было и страшно и очень интересно: как он посмотрит на меня сейчас, когда прошло некоторое время? А еще я должна была его поблагодарить, за помощь и за спасение.
Мой отец — крупный торговец. У него самая большая в Джамелии лавка, где продаются чай и кофе. И только он снабжает ими сатрапский дворец. Я наполнила один шелковый мешочек кофейными зернами, а в другой насыпала свой любимый чай. И еще один мешочек, очень маленький. Этого не следовало делать, отец, если узнает, будет страшно зол: это очень дорого, сатрап — единственный покупатель этого диковинного чая, в знак особого расположения он может предложить его своим гостям или приближенным. Отец сам заваривал нам его лишь дважды, когда тоска по матери становилась особенно черной. Но пусть это станет моим извинением.
На следующий день я зашла к Янтарю. Мне показалось, он обрадовался моему приходу. И меня это смутило. Я отдала ему чай и кофе (тут уже смутился он).
— А это — особенный чай, "Сладкий сон". Здесь на один раз, но его можно пить очень редко. Когда пожелаешь увидеть самый приятный сон — завари и выпей.
Кажется, я его заинтриговала, потому что он долго вертел этот мешочек в руках и о чем-то думал. Я уже собралась уходить, но Янтарь предложил попробовать чай его приготовления. Я не отказалась.
Мы пили чай и говорили о калсидийцах, которые были гостями сатрапа. Больше всего их удивили Сердечные подруги: женщины могут давать советы правителю по вопросам политики и торговли. Это немыслимо! Калсидийцы пребывали в твердой уверенности, что так называют сатрапских наложниц.
Янтарь улыбнулся моему возмущению и сказал:
— Я бывал в таком месте, где женщина всегда выбирает себе мужчину, может даже сражаться за него, и победительнице он достается как награда. Хотела бы ты получить такой приз?
На мгновение я онемела. Вот он — мой приз, передо мной. Настойчиво ждет ответа.
— А как к этому сам приз относится? Его это устраивает?
— Таков обычай. Приз может стоять на полке, ты можешь сделать его переходящим призом, а сама завоюешь другой.
У меня не было никаких сомнений: он не только знает про спор, но и дает мне понять, что знает. Мне было физически больно просто смотреть на него.
— Мне пора, — я поднялась и быстро ушла. Янтарь не стал меня останавливать или провожать.
Хоть шел дождь, я медленно брела домой, не замечая прилипшей к телу мокрой одежды. Под утро у меня уже был сильный жар.

Три дня я не вставала с постели. Жар почти спал. Была ночь, но я спала целый день и сейчас просто лежала и думала. Почти все мои мысли были о Янтаре. Откуда он мог узнать о споре? Не похоже, что подруга проговорилась, это ведь и не в ее интересах. А еще я пыталась себя оправдать и простить: получается, он тоже использовал ситуацию, особенно, если знал все.
В ставню окна что-то стукнуло. Второй, третий раз. Похоже на камешек. Я встала, подошла к окну и нерешительно его открыла. Через несколько секунд Янтарь уже забирался в комнату. Я была изумлена. Отец не нанимал охранников, потому что у нас был пес, огромный и с удивительным нюхом: он легко обнаруживал малейшую плесень в мешках с кофе и чаем. Ни одного постороннего он никогда не пускал в дом, если того не сопровождал кто-то из домочадцев, знакомый собаке. Как пес мог не унюхать моего ночного гостя? И спальня моя была на втором этаже...
— Я узнал, что ты болеешь, а у меня есть хорошее средство от жара.
Он положил обнаженную руку мне на лоб. Она была приятно холодной.
— А еще я хочу поблагодарить тебя за сладкий сон.
— Ты его уже пил? — я думала, он не будет так торопиться. — И что тебе приснилось?
Он, не спрашивая и совсем не смущаясь, улегся на кровать рядом со мной.
— Морские змеи.
— И это сладкий сон? Может, ты его неправильно заварил?
— Для меня — сладкий. Еще друзья снились.
Янтарь перевернулся на живот, подоткнул себе под грудь скомканную подушку, подпер рукой голову и предложил:
— Давай я попробую тебя развлечь, а то скука никак не способствует выздоровлению. Какие истории ты любишь слушать: страшные, веселые, может, романтичные и печальные?
— Правдивые.
— У меня все такие! Тогда начну с веселой.
Это была ночь сказок. Разве можно всему этому поверить? Особенно тому, что у него было два друга и один из них — волк, говорящий и с чувством юмора. Так вот, Янтарь с этим волком часто подшучивали над другим своим другом. И этот другой тоже умел с волком разговаривать. Я узнала много невероятных историй, а еще — каким удивительным рассказчиком был Янтарь.
В общем, той ночью мы как бы начали наши отношения сначала, забыв все, что этому предшествовало. По крайней мере, мне так казалось.

[Другой Вайс]

Мы находили приятным и интересным общество друг друга. Именно тогда я поняла, какую свободу действий дает мне мой статус.
Быть придворной дамой в Джамелии — большая честь. Это почти исключительно награда для дочерей наследственной аристократии. Только самые богатые купцы, поставляющие редкие, диковинные товары, в чьих услугах сатрап нуждается и к чьим советам он прислушивается, могут рассчитывать, что их дочь пригласят ко двору. Это возможность новых деловых связей для семьи и удачного статусного замужества для самой девушки. Но быть придворной дамой еще и очень удобно. Дама должна проводить много времени во дворце, среди множества соратниц. И, при желании, здесь так легко затеряться! Можно пойти в музыкальный зал, библиотеку, купальню, святилище Са, погулять в саду или оранжерее. Если хорошо знаешь дворец — всегда можно найти укромное местечко, несмотря на огромное количество обитателей. У нас не калсидийский двор, и девушки нужны не для телесных утех. Сатрап любит, чтобы его окружало все красивое. Но все мы знаем музыку и поэзию, некоторые даже сами стихосложением занимаются, умеем танцевать и даже лицедействовать немного. В последнее время очень модно учить калсидийский язык. Красота, роскошь, чарующие ароматы благовоний, музыка и танцы располагают к любви. Такие увлечения не афишируются, но и не считаются чем-то постыдным, что очернит репутацию. Так что нам никто не мешал встречаться. Подруга сама устранилась от нашего спора, сказав, что Янтарь не тот человек, с кем можно играть в такие игры, и он ни за что не позволит просто использовать его. Не знаю, она поняла это самостоятельно, или ей помог Янтарь. Все же, она была умной девушкой и, конечно же, подозревала о наших отношениях, но свое любопытство держала при себе.

Как-то Янтарь позвал меня пойти вместе с ним в гавань. Там как раз стоял живой корабль. И он, и я видели их и раньше, но ведь они все разные. Он очень интересовался.
В этот раз носовым изваянием была женщина. Не юная, но зрелая черноволосая красавица. Женщину на носу корабля мы видели впервые, всегда были юноши или мужчины. Наверное, мы ее слишком откровенно рассматривали и громко удивлялись, потому что она повернула голову и насмешливо сказала:
— Можно подумать, что, если ты, красавица, наденешь штаны, то твои налитые яблочки сразу засохнут, а если ты, золотоглазый, будешь носить платье, то стручок твой отпадет! Я — живой корабль, и это моя суть, а не сиськи или борода.
Мы ошеломленно посмотрели на нее, потом друг на друга и захохотали. Она довольно улыбнулась и отвернулась. Мы пошли прочь. Перед ступеньками, ведущими вниз, из гавани в город, Янтарь остановился. Вся столица лежала, как на ладони.
— Какой белый город! Белый камень, выбеленное солнцем и соленым ветром дерево. Такой же белый, как другой — черный.
И теребит серьгу в ухе. Тогда я ее и заметила.
— Почему одна, вторую потерял? Можешь заказать у сатрапского ювелира — он сделает — не отличишь.
— Нет, она одна, всегда была одна. Да и не моя она. Но я даже не представляю, смогу ли я вернуть ее владельцу. Увидимся ли мы еще? — замолчал, вспоминая что-то.
А потом взгляд его сделался очень странным, такого я не видела больше ни у кого: похожим образом люди смотрят в прошлое, вспоминая и переживая его. Но мне всегда казалось, когда я замечала этот взгляд Янтаря, что он сейчас рассматривает будущее, или даже вспоминает его. Хоть я никогда не могла объяснить, как такое могло быть. В такие моменты он был так далеко от меня, вообще от всех и всего, что меня это даже обижало.

— Хороший был денек! — Офелия мечтательно зажмурилась. — И я говорила такие глупости? Что-то на меня не похоже. Так что там с бренди? Ты уже, наконец, решилась и бросилась ему на шею?

Бренди был крепким и вкусным, и мне вскоре действительно стало веселей. Янтарь предложил сыграть в карты.
— На желания играть будем?
— А давай на раздевание.
Взгляд смеется, но есть в нем что-то немного нервное, дерзкое даже. Я молчу и прикидываю, так нетрезво уже, чем это может закончиться. Понимаю, чем. А уж как он понимает!
— Ну что ты не решаешься? Определим, сколько раз играть будем. Предлагаю пять. Ты почти ничем не рискуешь: заметь, одежды на тебе гораздо больше, чем на мне. А еще украшения, их тоже будем считать. Соглашайся.
Была веселая игра. Когда мне пришлось снять верхнюю юбку, Янтарь налил мне еще бренди, для храбрости. Сам он проиграл всего раз. Попросил, чтобы я расстегнула и сняла с него цепочку. Я сожалела, что только ее.
Но эту бутылку бренди мы так и не допили в тот вечер.
Он посмотрел на меня и сказал:
— Ты, несомненно, бросишься мне на шею, но, боюсь, не в том состоянии, в котором бы я хотел. Я умею рассчитывать дозу, это почти как с ядами,— он еще раз смерил меня взглядом,— если допьем, то мне придется нести тебя домой, или тебе придется остаться у меня.
Я подумала, опять же очень нетрезво, но решила: пойдем-ка мы домой.

На следующий день после нашего вечера с бренди, я попыталась взглянуть на вчерашнее уже трезво. Мысли меня не радовали: возможно, я упустила тот единственный шанс, что у меня был. Янтарь неожиданно прямо, но легко и даже весело, дал понять, что хочет других отношений. И я ведь тоже этого хотела! Мне было легко признаться в этом себе, но не ему.Меня не так сильно волновало прошлое. Это ведь была искренняя страсть. Никто из нас не притворялся. Тут другое. "В час, когда новую встречу празднуем, мне все ж не терпится — как это кончится?" Я уверенна, что мы расстанемся, рано или поздно. Для этого были объективные причины, про которые мне не хотелось тогда даже думать. И, если отдаться своим чувствам полностью, то и расставание будет более болезненным. Это эгоистично и даже глупо, я понимала, но я боялась. Меня страшила боль. А еще, я, наверное, ждала активных действий с его стороны. И в тот вечер с бренди он их недвусмысленно проявил, но мой страх не смог приглушить даже алкоголь. Я убежала, можно так сказать.

Мы видели друг друга почти каждый день, но встречались не очень часто: я как будто нарочно оттягивала это удовольствие. В больших компаниях мы могли даже не заговорить друг с другом, но я ловила на себе его взгляд, а себя ловила на том, что постоянно ищу его глазами. Когда мы были вдвоем, напряжение словно искрило между нами, и мы старались находиться друг от друга как можно дальше, не допускать случайных прикосновений. Но никто не делал шага навстречу, и та легкость, с которой мы общались одно время, уходила.

Как-то он пропал. Его не было видно во дворце несколько дней. Я волновалась и мучила себя разными предположениями. Не выдержав неизвестности, я пошла в гримерку театра, и там мне сказали, что Янтарь болен. Постучав в его дверь и, не дождавшись ответа, я вошла. В комнате был полумрак. Янтарь лежал на кровати с закрытыми глазами. Спит? Я осторожно присела на край постели. Он медленно открыл глаза.
— Что с тобой? Почему ты никому не сказал, что болен?
— Мне уже лучше, — он слегка улыбнулся, — я просто дремал.
Я непроизвольно дотронулась до его руки — непривычно теплая и сухая, как будто кожа шелушится. Потянулась губами ко лбу — тоже теплый, а волосы влажные. Сырые скомканные простыни.
— Я сейчас позову горничную, пусть поменяет постельное белье.
— Пожалуйста, не нужно никого звать, — почти умолял он.
— Если можешь, сядь в кресло и подожди меня там.
Я пошла за свежим бельем и чаем, снимающим жар.
Когда вернулась, он уже сидел в кресле, накинув одеяло на ноги. В белой просторной ночной рубашке. Она делала его скорее худым, чем стройным. Я стала перестилать постель. Неважно это у меня выходило. А он смотрел на меня и улыбался, почти весело.
— Тебя смешит, что я не умею этого делать?
— Да, правда, горничная ты никудышная. Но улыбаюсь я потому, что ты вызываешь приятные эмоции.
Он выпил чай и лег в постель.
— Я посижу с тобой, ты не против?
— Нисколько, только из меня сейчас плохой собеседник — глаза закрываются. Чем ты меня опоила?
— Очевидно чем — приворотным зельем.
— А-а, хорошо. И сама выпей.
Скоро он действительно уснул. Я разглядывала его спокойное, но осунувшееся из-за болезни лицо. Брови и ресницы были почти такого же бледно-золотого цвета, как и его волосы. Из-за жара на скулах проступил румянец, а губы окрасились нежным малиновым цветом. Как же мне хотелось дотронуться до них, хотя бы рукой!

[Другой Вайс]

окончание

Весь следующий день я была занята подготовкой к обеду в честь нового делового партнера отца — торговца из Бингтауна. Нужно было проследить за приготовлением блюд, сервировкой стола. А потом и присутствовать на обеде, как хозяйке дома. Лишь к вечеру я освободилась и собралась во дворец. Там, как раз сегодня! был вечер игры "На интерес". Обычно собиралась довольно большая компания приближенных Касго, дамы и молодые люди, и играли на желания. Все пытались придумать желание поинтересней, но существовали границы, за которые заходить было не принято, иначе — на следующую игру тебя не приглашали. Каждое желание имело цену. Если не хотелось выполнять, можно было заплатить монетами. Почти всегда эти игры проходили очень весело и заканчивались под утро. Отец об этом знал.
Я уложила в коробку пирожные, которые готовили к обеду, и отправилась во дворец, но я не собиралась играть сегодня.
Постучав, стала ждать. Янтарь открыл дверь и пропустил меня в комнату.
— Не могла раньше, вот, держи, — отдала ему коробку, — сейчас заварю чай.
— Да, здравствуй! Я уже здоров. И я не хочу чаю.
Он был одет в темные брюки и сорочку, сверху накинут черный халат, и выглядел почти обычно.
— Я, правда, хочу что-нибудь более бодрящее, чем твой вчерашний чай. Может быть, ты сваришь кофе? Ходят слухи, в этом тебе нет равных.
— Конечно, кто может сделать это лучше, чем "кофейная принцесса"? — я была немного ироничной.
— И что для этого нужно? — с готовностью спросил Янтарь.
— Огонь, вода и медная джезва. И кофе, конечно, молотый.
— Огонь я как раз собирался добывать, — показал он на дрова в камине, — есть кофе и каменная ступка, в которой можно смолоть, что угодно.
— Ладно, за джезвой я схожу на кухню. А ты пока добудь огонь.
Когда я вернулась, дрова уже вовсю пылали в камине.
— Какой кофе ты хочешь?
Он задумался.
— Свари, как любишь сама.
— Тогда придется немного обжарить зерна.
Еще горячие зерна я высыпала в ступку и вручила мужчине: молоть кофе — тяжелое занятие.
Я положила в джезву кофе, прихваченные из кухни корицу и сахар, перемешала и залила холодной водой. Янтарь стоял рядом и внимательно следил за мной.
Я вопросительно приподняла брови.
— Я хочу научиться.
— Самое главное, когда варишь кофе — быть увлеченным только кофе.
— Это правило справедливо для многих вещей в жизни, — заметил он.
— Нужно согреть чашки...Поставь их, пожалуйста, поближе к огню.
Когда стала появляться светлая пена, я сняла кофе с огня и разлила его по чашкам.
Мы устроились на ковре перед камином. Аромат кофе смешивался с легким запахом дыма. Мы пили горьковатый, крепкий напиток и смотрели на постоянно меняющиеся силуэты огня. Было тепло и почти спокойно.
— Смотри, дракон, — кивком головы Янтарь показал на огонь, — улетел...
— А вот тянется ужасная лапа Морского черта, — шепотом сказала я.
— Но морской черт — рыба, откуда у него лапа?
— В детстве, когда я упрямилась и не желала что-то делать, меня пугали, что черт утащит меня. Я представляла лапы, которые тянут меня на дно. Вот такие.
— А морскими змеями тебя не пугали?
— Нет, морские змеи слишком страшны, чтобы пугать ими детей.
Янтарь вызвался сам сварить еще кофе. Он очень сосредоточенно смешивал все составляющие. Потом поднял голову и сказал:
— Не обижайся, но сейчас я занят только кофе.
— Понимаю, — улыбнулась я.
Я подошла к полке и стала рассматривать фигурку зверя, волка, видимо. Я ведь никогда их не видела. Она была из темного дерева, не окрашенная, но отполированная так, что на ощупь напоминала самую дорогую шелковую ткань. Волк спокойно сидел, обвернувшись хвостом. Я поглаживала фигурку, когда тонкая рука легла на голову зверя. Я вздрогнула: Янтарь стоял позади меня, очень близко, но я задумалась и не заметила его. Он взял статуэтку, и ... она превратилась в марионетку, каким-то очень хитрым образом ее части соединялись почти невидимыми нитями. Волк встряхнулся, потянулся, подошел к стоявшей на полке бутылке, понюхал, дотронулся до нее лапой, повернул морду ко мне и высунул язык, поддразнивая.Я улыбнулась ему, как старому знакомому.
— У нас ведь еще остался бренди. Как думаешь, может добавить его в кофе? — спросил то ли волк, то ли Янтарь.
— Добавь в готовый — аромат будет лучше чувствоваться. И расскажи еще, что твой друг волк знает толк в бренди.
— Зачем врать? Бренди мы с ним никогда не пили. А жаль.
Он сварил хороший кофе. Добавил бренди. Я вспомнила о пирожных. Дрова в камине догорали. Мы лежали на ковре, глядя в темный потолок и играли в "верю-не верю". Чем невероятней была его история, тем больше шансов, что она окажется правдой. По его утверждению.
Я не раз думала, что я больше люблю: смотреть на него или слушать. Вот и сейчас я его не видела, только слышала, и наши руки иногда находили друг друга, совсем как-будто случайно, и торопливо убегали назад.
Он закончил очередную историю и замолчал. Потом повернулся на бок, оказавшись совсем рядом, оперся подбородком на согнутую в локте руку и стал смотреть на меня. Я непроизвольно облизала губы, как— бы смывая с них сладкий вкус пирожного. Он дотронулся пальцами до моих губ, наклонился чуть ниже и сказал:
— Давай исправим то, что мы сделали неправильно.
Его губы прикоснулись к моим...
В этот раз мы изо всех сил старались не спешить.

Я замолчала, дальнейшее рассказывать я не могла и не хотела. Офелия, похоже, проявила необычайный такт.
— Иди, тебе нужно поспать! Хотела бы я пожелать спокойной ночи! Но ведь бесполезно, правда?

[Skorpionsha]

Мне кажется, или некоторые слова Офелии - это реплики анонов в процессе написания? Если да, то это здорово. Прикольно.
Очень интересный и необычный фанфик. И на редкую тему. Что-то больше и не припомню фанфиков о Шуте между ШГ и Удачным.
Хоть и AU, но Шут почти канонный - умный, хитрый, ироничный, и даже поболел)
Легко читается, мне вопщем понравилось
Отдельное спасибо за благодарности дежурке)))

Другой Вайс, хорошо, что выложили здесь и спасибо!

[Другой Вайс]

Skorpionsha, мои самые любимые персонажи "Живых кораблей" - живые корабли. И Офелия, наверное, самый- самый. И она, а не мальчишка "Совершенный" или юная и сентиментальная "Проказница", лучше всего олицетворяет собирательный образ анонов, ее устами они говорят.

Особая благодарность за слова про Шута: значит, получилось то, что хотелось.
Шут уже не мальчик и не подросток, каким был в "Саге о Видящих". Он - молодой мужчина, который ощутил интерес женщин к себе. И не только потому, что незаурядная личность, но и из-за внешней привлекательности. Конечно, это вдохновляет, и, вряд ли найдется мужчина, который не захочет это хоть иногда использовать. К тому же, Шут - любопытный и авантюрный где-то человек.

Как же не благодарить дежурку, если без нее никакого фанфика не было бы!

Skorpionsha, вам спасибо за теплые слова и ромашки)))

[Гость]

Другой Вайс, наконец-то, что выложили)
Большим удовольствием было наблюдать за написанием в реальном времени, а в готовом виде все оказалось еще лучше))

[Другой Вайс]

Дорогой Гость, спасибо и сейчас и тогда. Я тоже получала удовольствие от написания именно в реальном времени, когда чувствуешь отклик. Незабываемый опыт.

[Гость]

Другой Вайс

Сразу чувствуется, что вам Шут очень мил. С таким теплом о нем написано. Конечно, душу рвет, что он про Фитца не вспоминает , но, с другой стороны, он аскезу не принимал).
Правильно и хорошо, что выложили сюда.
Очень хорошо получилось. Еще не планируете фанфик?

[Другой Вайс]

Спасибо за отклик, Гость!
Шут и мил и люб))
Фитца он, конечно, вспоминает, но не в его характере говорить об этом девушке:может и обидеться. А это не входило в его планы. Еще, мне кажется, Шут был в то время почти уверен, что больше с Фитцем не увидится.
Планирование - не мой конек, но кто знает... Может доброжелательные аноны еще на что-нибудь сподвигнут)))

[Гость]

Может доброжелательные аноны еще на что-нибудь сподвигнут)))

Да-да! Сподвигаем! Там вот заявочки есть! Ну что вам, жалко, что ли?

Планирование - не мой конек

А вот Шут все планирует. Надо брать пример

[Гость]

Интересный фанфик. Понравился!
Автор, а вы Шуту лавстори придумали потому, что вам Фитц не нравится или не верите в платонические отношения?
Офелия просто шикарна. И очень в стиле.

[Другой Вайс]

Гость, благодарю!
Я придумала лавстори Шуту, потому что мне он очень нравится))) Еще мне очень интересно представить, как он себя вел бы в такой истории. Он ведь такой лихой игрок.
А в платонические отношения Шута с Фитцем я очень верю)))

[Гость]

В той истории Шутом двигало наверное любопытство, а не чувства. С другой стороны, он же видел, что дама влюблена, а он против такого расклада.

[Другой Вайс]

По задумке изначально ими двигали не самые романтические чувства, но было некое притяжение. Девушка ведь тоже немного авантюрная. Но потом эти чувства появились: у нее больше, у него, наверное, меньше. И Шут понял ( а может, увидел своим пророческим взглядом), что для девушки этот роман не станет единственным светом в окошке, а останется очень-очень приятным воспоминанием. Почему бы не попробовать?)) Так мне виделось.