Face of destiny

[robinhobb]

Название: FACE OF DESTINY
Рейтинг: PG
Пейринг: фактически никакого)
Жанр: romance
Статус: закончен
Аннотация: «Корабль судьбы», где-то в самом конце.


Любовь до боли, смерть моя живая,
жду весточки - и дни подобны годам.
Забыв себя, стою под небосводом,
забыть тебя пугаясь и желая.

Ветра и камни вечны. Мостовая
бесчувственна к восходам и заходам:
И не пьянит луна морозным медом
глубин души, где темень гробовая.

Но за тебя шел бой когтей и лилий,
звериных смут и неги голубиной,
я выстрадал тебя, и вскрыты жилы.

Федерико Гарсиа Лорка
* * *

Йек отыскала подругу на пристани – Янтарь сидела прямо на досках, обняв колени и не сводя глаз с носового изваяния «Совершенного». Он спал или же притворялся – по крайней мере, опущенные веки и умиротворенное лицо говорили о первом. Наблюдая за Янтарь, Йек даже приостановилась, не окликнув – до чего же хороша она была в этот момент. Редкий момент, надо сказать. Часто Йек с искренним сожалением отмечала, что Янтарь не слишком-то женственна, ровно настолько, чтобы формально относиться к женскому полу. Но не более. Она ничего не подчеркивала, не приукрашивала, только скрывала. Поди разбери, что там под этими бесформенными одежками. Да и острые скулы, длинный нос и кошкины глаза не добавляли ей миловидности. Вот и сейчас, пострадав от змеиного яда, не изменила привычек – другая бы уж постаралась прикрыть голову каким-то образом, а ей хоть бы что. Йек знала немало женщин, и каждой из них, независимо от положения или характера, в той или иной мере было присуще чисто женское тщеславие, каждой без исключения. Вернее, с единым исключением, сидевшим сейчас перед ней на берегу. Порой Йек задумывалась, а женщина ли она вообще, но потом сама же над собой смеялась. Мужчиной прикинуться - куда ни шло, а в таком-то маскараде проку вовсе нет.

Она недовольно поморщилась, вспомнив назойливые сплетни, что клубами вились вокруг иноземки еще в Удачном… Увидели бы они ее сейчас. С ожогами на пол-лица и поредевшими волосами, она все же казалась почти красивой, когда глядела вот так на спящего Парагона. Вернее, на лицо человека, любовно созданное ее искусными руками. Йек, не привыкшая стесняться, по привычке стала размышлять, какое тело прилагается к этому породистому лицу. Верно, крепкое да ладное… И тут же устыдилась своих мыслей, словно поймали ее за чем-то непотребным.

- Глаза должны были карими стать, - задумчиво сказала Янтарь, не отрывая взгляда от деяния своих рук. – У Парагона-то глаза Ладлаков, и ничего в том удивительного нет. Но когда они закрыты, я могу представить что хочу.
- Твоего любовника? – осведомилась Йек с обычной бесцеремонностью.
- Моего любимого, - поправила ее Янтарь рассеянно, и Йек вдруг снова почувствовала стыд. Да что с нею такое, в самом деле…
- И как же ты решилась его оставить, так далеко на севере? – покачала она головой, заставив подпрыгнуть толстую косу.
- Так было нужно. Пути сходятся и расходятся, и снова сходятся… - Янтарь произнесла это почти нараспев. Когда она уставала или печалилась, замечала Йек, ее голос будто становился ниже. Внезапно ей стало нестерпимо жалко подругу, и воительница села с нею рядышком, обняв одной рукой. Янтарь чуть склонила голову на ее плечо. В последнее время бедняжка особенно скучала по своему любимому – теперь, когда образ его был не только лишь в одной ее памяти, но и, так сказать, маячил воочию. Йек не раз видела, как она тихонько утирала слезы, устроившись на палубе с очередной деревяшкой. Или слышала, как голос чуть срывался, когда Янтарь напевала одну из своих странных песенок на родном языке. В такие моменты даже у не шибко-то чувствительной Йек подкатывало к горлу. Как-то она спросила, о чем песня, и Янтарь нехотя ответила, что она о человеке, разлученном с любовью всей его жизни, и все, что ему осталось - лишь вкус поцелуя на губах и тепло тела в воспоминаниях. Больше Йек хватило ума не расспрашивать. Как и никогда не спрашивать подругу о родине и прошлом, чтобы не напороться на каменное молчание. Чего Янтарь умела, так это беречь свои многочисленные тайны. И болью своей не делилась, как бы сильно ни мучилась.

- Ты что ли боишься, что он позабыл тебя? – вырвалось у Йек само собой. – Этого быть не может. Я бы тебя никогда не забыла.
- Спасибо тебе, - вздохнула Янтарь. – Да всякое случается. Может, когда и забыть оно получше будет…
Уже не впервые Йек размышляла, что за мужчина может любить такую, как Янтарь. Необычный, должно быть, мужчина, раз и она его любит да так тоскует, что плачет по ночам. Непростой, должно быть, как и она сама. Внезапно Йек сама себе показалась очень уж простой, совсем незамысловатой.

- НУ И ДУРАК! - вдруг сурово подал голос Совершенный.
Янтарь прямо подпрыгнула. Йек не раз поражалась, как же глубоко она может уходить в свои мысли. Сейчас резчица таращилась на корабль, словно он сказал что-то из рук вон выходящее.
- Что?..
- Я говорю – дурак бы он был, коли не разглядел тебя. И трижды дурак – коли б позабыл.
- А ты разглядел.
Больше Янтарь в его глаза не смотрела, упершись подбородком в колени.
- Насколько тобой самой позволено, - отозвался Парагон. – По мне, так ты красавица. И сердце у тебя золотое. И сама ты золотая, а судьба тебя ждет самая необыкновенная. Я бы тебя нипочем не отпустил и никогда в обиду бы не дал!
Янтарь промолчала. Верно, вспомнилось, как рыдала в его трюме, в отчаянии умоляя одуматься… и ведь не смерти боялась. Боялась, что лишит он ее чего-то более важного, чем жизнь. И красивый воин вовек не обнимет ее, и судьба оборвется, как ниточка, а с ней и великое будущее. Совершенный заскрипел зубами от запоздалого раскаяния, но ничего более не добавил, лишь снова закрыл глаза.

В тот же миг Янтарь опять уставилась на него, и столько любви, бездонной, бесконечной – и разделенной ли? - было в ее взгляде, что все собственные интрижки враз показались Йек мелкими и недостойными. Она вдруг почувствовала резкую усталость и встала, отряхивая с колен песок. В таверне ее ждал высоченный весьма привлекательный молодчик, имени которого, впрочем, ей так и не удалось запомнить.
- Ты не сиди долго, подруга. Ветер вон какой стылый.

Янтарь не ответила. Лишь прерывисто вздохнула, коснувшись пальцами губ, словно позволила себе замечтаться о чем-то вовсе недостижимом.
А Парагон все притворялся спящим. Если он и мог дать ей какое утешение, то только это.