Робин Хобб поставила перед собой не стандартную для развлекательной литературы задачу: сделать главным героем книги личность очень не однозначную, во многом не привлекательную, а порою отталкивающую. Фитц Чивел. Предлагаю обсуждение этого персонажа всем дружным коллективом. (для начала, чтобы было от чего отталкиваться, я собрала по своему дневнику все, что когда-то уже писала о нем, пусть простят меня те, кто это уже читал и обсуждал).
В первой книге образ Фитца немного раздражает своей мерисьюшностью – ребенок не помнит себя до шести лет, потом еще года три растет, как трава, в конюшне, среди собак и лошадей, а потом, получив сомнительное образование, вдруг проявляет чудеса дипломатии и какой-то не характерной для 13-15 летнего мальчика мудрости. Кроме того, он еще и счастливый обладатель сразу двух видов магии, каждая из которых сама по себе предоставляет человеку невероятные возможности. Но, личность мальчика пока не очень проявляет себя – возможно, она пока просто не сформировалась. Мы можем с уверенностью говорить о нем, как об интроверте, обращает на себя внимание его необъяснимая преданность королевской семье и о его невероятное упрямство.
С каждой новой книгой от мери-сью в герое остается все меньше и меньше. И дело не в том, что и в том, и в другом виде магии способности героя оказываются какими-то ущербными, ущербной оказывается сама личность Фитца Чивэла. Особенно ярко весь букет непривлекательных личностных качеств расцветает в герое после его смерти во второй книге. Начиная со «Странствий Убийцы», мы видим Фитца Чивэла как человека во многом ограниченного, пессимистичного, депрессивного, неуверенного в себе, смакующего в душе обиды и несчастья, постоянно настроенного на неудачу. И одновременно упертого (ну просто Александр Матросов, и на амбразуры так же регулярно бросается). Он не способен верить никому, не способен любить, не может радоваться жизни, ценить дружбу. Он патологически не может быть честным не только с другими, но и с самим собой. Любую ситуацию, шероховатость в отношениях с людьми, которая была бы легко устранена простым проявлением искренности, он развивает до абсурда, методично наживая себе все новых врагов. Остается только удивляться терпению тех немногих людей, которые продолжают его любить. На любовь он отвечает холодностью, на дружбу – недоверием. Думаю, трудным детством и страшными событиями, произошедшими с Фитцем в юности, навязанной ему ролью убийцы, которая ему ненавистна, нельзя полностью объяснить сложившийся портрет героя.
Да, его разлучили с матерью, но ведь и он её тут же забыл. Это просто не нормально, а если учесть, как автор зациклен на важности памяти (из её книг становится очевидной её убежденность в том, что любой опыт, каким бы мучительным он ни был для человека, делает его лучше, умнее, сильнее, а попытки спрятать голову под крыло и забыть все неприятное, наоборот, лишают его человеческого облика, делают его пустышкой, «перекованным»), то становится понятно, что с самого начала нам хотели показать совершенно ущербного человека.
Фитц рос замкнутым и каким-то очень несчастным ребенком. В его детских воспоминаниях его воспитатель предстает как очень мрачный, жестокий человек, почти зверь. За годы, проведенные с ним, Фитц не проникся к нему ни дружеским расположением, ни уважением. Единственное, чем Барричу удавалось держать Фитца в повиновении, было запугивание, страх перед силой. Но мы знаем, что в воспитании животных, например, Баррич считал эти методы недопустимыми. Остается только предположить, что кулак был единственным аргументом, который признавал сам Фитц. Баррич действительно был суровым человеком, войном, а не наставником, но ведь его собственные дети любили его, Неттл считала его хорошим отцом; мы знаем, как Баррич относился к Чивелу, значит к воспитанию его сына он мог подойти только, как если бы Фитц был его собственным ребенком. Почему же у Фитца нет ни одного счастливого воспоминания о днях, проведенных с ним?
Фитц – волчонок, ему хорошо только в обществе собаки. Он так и не сумел найти себе друзей, ему даже в голову не приходит, что могут существовать люди, которым можно довериться. Ему проще рвать отношения из-за недопонимания, чем быть искренним. Ему проще иметь врагов, чем друзей. Он не нуждается ни в чьем обществе, ему не нужна близость. Он искренне удивляется, когда обнаруживает, что кто-то хорошо к нему относится, ведь он сам ко всем равнодушен.
Пейшенс любила его как сына, но для него она только полоумная старушка.
Чейд в представлении Фитца вздорный интриган.
Шут… Как бы проще жилось Фитцу, если бы Шута вообще не было. Он постоянно вертится рядом, чего-то ждет от него, чего-то хочет, внося в его жизнь перемены, которых Фитц так не любит. Постепенно Шут становится все ближе, он претендует на то, чтобы быть другом, а это вызывает еще большие неудобства, потому что это ни как не вписывается в такую удобную и даже уютную формулу «никто меня не любит, никто не понимает». Друзей положено понимать, им положено сочувствовать, с ними положено делиться переживаниями, сомнениями, радостью, болью. А все это отвлекает, мешает предаваться сладостному чувству горечи о своей несчастной судьбе.
Пока я не дочитала последнюю книгу, у меня была надежда, что Фитц был частично «перекован» еще в детстве, потому и мамашу свою не помнит. К сожалению, дело оказалось не в «перековке», потому что это случилось с ним гораздо позднее, чем сформировалась его несимпатичная личность. Скорее, наоборот – именно из-за того, что Фитц такой, какой он есть, он позволил себя перековать. Потому что он боялся помнить. Потому что он трус. Речь не о страхе перед смертью, естественной для любого живого существа. Фитц боится жизни. Именно поэтому он так старательно избегает общения – люди слишком живые для него. Он боится чувствовать, а люди заставляют его это делать.
Поэтому он так боится новых знаний и так отчаянно сопротивляется любым попыткам чему-то его научить. Он, как страус, пряча голову в песок, не желая узнавать ничего нового, считает, что тем самым избавит себя от необходимости эти знания применять.
Поэтому он 15 лет прожил в глуши – идеальный вариант, чтобы спрятаться от жизни. Больше всего Фитц боится перемен. Забавно, что именно этому человеку судьба определила роль Изменяющего. Вот здесь ему, пожалуй, действительно можно посочувствовать.