[Уинтроу]

1-16 Фитц/Шут Фитц постоянно залипает на внешность лорда Голдена. Волосы, кожа, руки, походка, наряды, украшения в ушах и на запястьях, перстни... Фитц свято считает, что двое мужчин — это плохо, но не может не смотреть. Юст, желательно секс в конце, Шут в шоке.

@темы: 1 тур, кинк-фест, фест

Comments

[Перчатки Лорда Голдена]

исполнение №1; 1/3

— Ну как?
Шут расправил кружева на новой рубашке и одернул камзол глубокого зеленого цвета, отделанный золотым шитьем, которое выгодно подчеркивало цвет кожи.
— Что? — переспросил я, не в силах отвести взгляд от его рук, затянутых в перчатки.
Мы находились в мастерской портного. Шут, войдя во вкус, играл роль лорда Голдена и придирчиво рассматривал заказанную одежду. Мерил ее, вертелся перед зеркалом и то и дело доставал портного замечаниями и капризами.
— Как я выгляжу? — нетерпеливо повторил он.
— Нормально, — ответил я, продолжая рассматривать его руки.
Шут нахмурился и сказал:
— Нет, это никуда не годится! Надо все переделать. Я не могу появиться при дворе в этом безвкусном камзоле. А это шитье? Растительный узор давно вышел из моды в Джамелии.
Я поморщился и отвернулся: Шут настолько увлекся игрой, что стал совершенно невыносимым и напомнил мне Регала. Эта мысль неприятно удивила меня, но я отбросил ее. И так слишком много забот: от Полукровок, охотящихся за принцем Дьютифулом, до нарчески, чье присутствие внесло сумятицу при дворе.
Еще меня беспокоил Шут. Он настолько вжился в роль лорда Голдена, что продолжал играть даже тогда, когда мы оставались наедине. Перед зрителями он и вовсе забывал о всем, изображая из себя избалованного и капризного вельможу. Вот как сейчас, когда он с удовольствием спорил с портным о шитье и выточках, а я, как дурак, украдкой посматривал на его руки. Мне хотелось стащить перчатки и… Что мне хотелось дальше — я представлял смутно, поэтому еще больше смущался.
Шут, словно почувствовав мой взгляд, обернулся и подмигнул. Мол, смотри, какое занятное представление. То ли еще будет!

***
Мастерскую мы покинули спустя полчаса. Шут выглядел ужасно довольным, ведь ему удалось не только добиться того, чтобы камзол перешили, но и получить в качестве извинений за проволочку пару шелковых шейных платков.
Я не понимал любви друга к красивым вещам и роскоши. Для меня куда привычней была простая невзрачная одежда, в которой я ощущал себя защищенным от излишнего внимания.
Я оглянулся и заметил человека, чье лицо скрывала широкополая шляпа. Вот он остановился возле прилавка с фруктами, повертел в руке яблоко, а потом потянулся к кошельку на поясе.
— Том? — позвал меня Шут. Его рука скользнула под плащ, где на поясе висел кинжал.
— Показалось, — я улыбнулся и кивком указал в сторону замка: — Нужно поспешить, а то опоздаем на встречу с Чейдом.

***
Встреча не принесла никаких результатов. Чейд казался раздраженным и поругался с Шутом из-за Старлинг. Дескать, его замечание про интерес леди к молоденьким мальчикам было неуместным, на что мой друг невозмутимо заметил, что это правда. Взять хотя бы ее мужа, лорда Фишера, который был гораздо младше самой Старлинг.
— Она — менестрель ее величества, а ты — гость при дворе. Чужой, — сказал Чейд, а потом посмотрел на меня, будто ища поддержки.
Я отвел взгляд, внезапно заинтересовавшись узором на гардинах. Малодушно, знаю, но в этом споре я не мог принять ничью сторону.
Шут рассмеялся:
— Но ты не попросил ее о помощи, когда над Видящими снова нависла угроза. Чужак оказался куда надежней, не так ли, лорд?
Вернувшись в свои покои, Шут принял ванну и сейчас расхаживал по комнате, костеря Чейда на все лады. Я же смотрел на его волосы, еще влажные после купания. Несколько золотистых прядей выбилось из низкого хвоста, небрежно стянутого лентой, и прилипло к его шее. Ужасно хотелось убрать их и коснуться влажной кожи губами. Проверить, настолько ли она нежная, насколько кажется.
— Ты меня слушаешь?
Я моргнул, сосредотачиваясь, а потом ощутил, как горят щеки. О Эда, да что же это со мной происходит?
— Фитц? — Шут подошел совсем близко — только руку протяни.
Но вместо этого я поспешно поднялся с кресла и сказал, избегая встречаться с ним взглядом:
— Извини, я устал. Поговорим завтра, хорошо?
И, не дождавшись ответа, скрылся в своей комнате. Кажется, Шут смотрел мне вслед. Кажется, что-то хотел спросить. А я стоял, прислонившись к двери, зажмурившись, и все никак не мог избавиться от видения Шута с мокрыми волосами.
Ночью мне приснился сон.
Шут сидел на столе в своем кабинете. Голый, с распущенными волосами и шальной улыбкой. Его руки были скрыты перчатками из искусно выделанной оленьей кожи. Он протянул ко мне руку, и я шагнул вперед, не раздумывая над тем, что творю.
Кожа у него оказалась гладкой, а тело — крепким и жилистым. Обнимая, вдыхая резковатый запах духов, я целовал его. А он смеялся, крепче прижимал к себе, обхватив руками и ногами, словно любимую игрушку.
Я провел руками по его телу вниз, к крепким ягодицам, и сжал их. Я понимал, что это сон, но меня ни капли не смущали ни собственные желания, ни действия.
Руки Шута уверенно высвободили рубашку со штанов, а потом расстегнули их и сжали мой член. И заскользили уверенно вверх-вниз, доводя меня до исступления. Руки по-прежнему были затянуты в перчатки, что только усиливало ощущения. Контраст прохладной, чуть шероховатой оленьей кожи и разгоряченной плоти сводил с ума. Он играл со мной, используя перчатки как изысканный инструмент для пытки. Я глухо зарычал и мягко толкнул Шута, заставляя его лечь на стол. Он же недовольно фыркнул и потянул меня за собой, шире разводя ноги и…
…я проснулся от стука в дверь.
— Фитц! — В голосе Шута было слышно раздражение. Наверное, он не в первый раз звал меня.
— Я встаю, — хриплым ото сна голосом сказал я, а потом, кашлянув, крикнул: — Встаю!
— Давай быстрее. Я жду в гостиной.
Сам же пытался выровнять дыхание и справиться с ноющей болью в паху. Возбуждение было настолько сильным, что хватило всего нескольких движений, чтобы получить разрядку. В последний раз я ощущал себя настолько беспомощным в юности, когда мечтал о близости с Молли и дрочил ночами, мучительно краснея под едкие замечания Ночного Волка.
Тихо помянув Эля, я поднялся с кровати и стал приводить себя в порядок. В конце концов, я не смогу прятаться в комнате весь день.
***
Шут послал меня в мастерскую забрать камзол, сам же отправился на конную прогулку с принцем Дьютифулом и его свитой.
По дороге меня не покидало ощущение, что за мной следят. Это было похоже на настойчивый зуд между лопатками, когда не можешь дотянуться почесать, а он то и дело отвлекает, мешая сосредоточиться.
В мастерской, ожидая, пока завернут одежду, я рассматривал товар на прилавках. На одном из них лежали перчатки: от теплых меховых до тонких, украшенных вышивкой и самоцветами. Но мое внимание привлекла пара, как две капли воды похожая на те, которые были на Шуте в моем сне. Я мучительно покраснел, вспоминая подробности, ощущая, что вновь начинаю возбуждаться. Оставалось только радоваться тому, что камзол был длиной до колен и скрывал мой напрягшийся член.
— Возьмите. — Портной передал мне сверток с одеждой. — Здесь готовый заказ. Надеюсь, лорд Голден останется довольным.
В голосе портного не было заискивания, лишь холодная любезность. Я кивнул, забирая сверток, а потом, чуть помедлив, спросил:
— Сколько стоят эти перчатки?
Он назвал цену и добавил:
— Но они будут вам малы. У вас широкая кисть.
— Это не для меня, — поспешно возразил я, передавая ему деньги.
Он усмехнулся, но ничего не сказал в ответ. Я же спрятал их и, попрощавшись, поспешил к выходу. Мне было мучительно стыдно за свои сны и желания, но еще больше — за то, как отзывалось мое тело. В конце концов, Шут был моим другом и я не имел права думать о нем так. Для меня близость между мужчинами всегда была чем-то неприличным, постыдным. Возможно, все дело в том, что у меня давно не было женщины.
После того, как мы расстались с Джинной, я не пытался ни с кем сблизиться, а шлюхи меня никогда не интересовали.
Шут вернулся в свои комнаты поздно вечером. От него пахло бренди и сладкими духами. Он был весел и с удовольствием пересказывал мне последние сплетни, то и дело дополняя их язвительными замечаниями и своими домыслами. Я слушал его вполуха, рассматривая его лицо, мастерски разрисованное под драконью чешую. Казалось, что стоит прикоснуться — и ощутишь шероховатость чешуек, переходящих в гладкую смуглую кожу. В ушах у Шута были серьги, украшенные причудливым узором и россыпью мелких камней. Обычно он носил только одну серьгу — ту, что я когда-то давно отдал ему, но сегодня он изменил привычке.
Мне ужасно хотелось снять их и распустить Шуту волосы. Пропустить между пальцами пряди и притянуть его ближе, чтобы…
— Фитц, с тобой все в порядке?
Я кивнул, с трудом отведя от него взгляд.
— В последнее время ты рассеян. — Шут пристально смотрел на меня. Я понимал, что он хочет помочь и всегда готов выслушать меня, но не сказал ни слова.
Не могу же я рассказать ему о своем сне. О том, что в последние дни вижу в нем не только друга. Нет, это неправильно. Нельзя перекладывать на него мои проблемы.
Я вымучено улыбнулся и сказал:
— Все хорошо. Вот. — Я протянул ему сверток, забранный у портного. — Здесь твой заказ.
— Фитц! — Шут поймал меня за руку, не давая сбежать. — Что происходит?
Обычно он понимал, что иногда не стоит лезть в мои дела. Не стоит давить на меня вопросами, но сегодня он проявлял завидное упрямство. Я знал, что так просто он от меня не отстанет. Я не мог — не хотел! — объяснять ему, что меня пугают мои желания.
— Слишком много работы, — дал я более-менее правдивый ответ.
Он мне не поверил. Его губы сжались в тонкую линию, а потом капризно изогнулись.
— Ну что же, Том, я понимаю. Но выходной ты не получишь. По крайней мере, не перед балом в честь помолвки принца с нарческой.

[Перчатки Лорда Голдена]

2/3

Он мне не поверил. Более того — обиделся, но я не собирался ни извиняться, ни переубеждать его. Пусть лучше сердится на меня, чем узнает правду.

***
Ночью мне снова приснился Шут. Только в этот раз я лежал на кровати, а он оседлал меня и двигался размеренно, принимая в себя. Шут зажмурился, на лбу блестели капли пота, а голова была запрокинута, отчего длинные золотые волосы спускались почти до талии. Его член был напряжен, а покрасневшая головка влажно блестела. Я протянул руку и крепко обхватил его, подстраивая движения под заданный Шутом ритм. Мне хотелось доставить ему удовольствие и притянуть его близко-близко, чтобы еще раз испытать то единение, которое давала нам скилл-связь.
Шут, будто прочитав мои мысли, открыл глаза и улыбнулся медленно, порочно, а потом наклонился и поцеловал. Его губы имели вкус абрикосового бренди, но в них не было ни капли мягкости, так присущей женщине. Он хотел и брал, упиваясь нашей близостью и ни капли не стыдясь ее.
Я проснулся рывком, испытывая мучительное удовольствие и смущение. Одежда неприятно липла к телу. Я переоделся и спустился в бани, но сколько бы ни тер кожу и ни смывал семя с бедер, никак не мог избавиться от мысли, что остаюсь грязным. И что пачкаю этой грязью Шута.
В тот миг я презирал себя и ненавидел, но стоило закрыть глаза — по-прежнему видел перед собой обнаженного Шута с покрасневшими от поцелуев губами.
Я сходил с ума, но скорее бы позволил отрубить себе руку, чем кому-либо признался в своей слабости.

***
Нарческа была похожа на маленькую птичку, которая кружилась вокруг Дьютифула. Он не прижимал ее к себе, не ограничивал, позволяя танцевать так, как ей нравилось. Лишь бережно держал за руку, ведя в танце, за что заслужил улыбку, искреннюю и радостную.
Они были красивой парой.
Лорд Голден танцевал с молоденькой фрейлиной, похожей на лимонное пирожное, присыпанное сахарной пудрой. Нежный румянец, озорная улыбка и умело подобранное платье, подчеркивающее осиную талию и высокую упругую грудь, — она была хороша и знала об этом. Лорд Голден тоже знал и улыбался ей, то и дело склоняясь к ее уху и что-то шепча, отчего девчонка краснела еще больше и хихикала.
Ужасно хотелось выпить, но я не мог. Выбранная роль телохранителя не позволяла мне отлучиться или привлечь внимание господ вызывающим поведением. Оставалось только сжимать кулаки и стараться не смотреть в сторону Шута.
А он, словно издеваясь, легко вел свою партнершу в танце. Двигался грациозно, завораживающее. Волосы, собранные в свободный хвост, легко покачивались при каждом па. Притягивали внимание, отчего я то и дело вспоминал подробности своих снов и был сам себе противен. На его руках были купленные мною перчатки, но это только еще больше раздражало.
Видит Эда, я едва сдерживался, чтобы не уйти с праздника. Только понимание того, что на меня рассчитывают и Чейд, и Кетриккен, и сам принц сдерживала, но от этого было не легче.
Среди гостей мелькнул знакомый силуэт. На человеке не было ни плаща, ни широкополой шляпы, но мой Уит подсказал, что это тот самый незнакомец, что следил за нами несколько дней назад.
Я осторожно подошел к нему, пытаясь рассмотреть лицо, но он, словно что-то почувствовав, оглянулся. Мы посмотрели друг другу в глаза, и мне хватило мгновения, чтобы понять, что передо мной находится человек, который тоже наделен Уитом.
Он снисходительно мне усмехнулся, а потом отвернулся. Знал, что я не стану нападать на празднике. Мне ничего не оставалось, кроме как затаиться и наблюдать за ним. Рано или поздно праздник закончится, тогда-то он никуда от меня не денется.

***
Я умудрился упустить Полукровку. Слишком засмотрелся на Шута, а тот флиртовал с фрейлиной и, казалось, ничего не замечал вокруг. Более того, был не прочь продолжить их знакомство в более уединенном месте.
Я злился на себя за невнимательность, но все же попытался отыскать Полукровку. Он не мог уйти далеко. На его месте я бы уехал из замка или попробовал избавиться от угрозы в моем лице, что было логичнее. Выйдя во внутренний двор, я направился к конюшням. Там трудно будет использовать Уит — слишком много животных, и можно устроить неплохую ловушку. Я рисковал, но риск был оправдан. По крайней мере, мне могло повезти настолько, что я сумею взять его живым, а уж Чейд найдет способ развязать ему язык.
В конюшнях было темно. Обонянием я улавливал запахи свежей соломы, навоза и лошадей. То и дело слышалось фырканье и тихие шорохи. Я прислушался и осторожно вытащил нож. У него было узкое, чуть изогнутое лезвие. Раны от него оставались глубокими и сильно кровоточили. Оставалось надеяться, что мне удастся приблизиться на расстояние удара.
Все же я пропустил атаку. Полукровка ударил в спину, но я вовремя увернулся, отчего лезвие задело только руку, а не застряло между ребрами. Я ударил его в живот, но мужчина, зарычав, бросился вперед, повалив меня на спину. Лезвие вошло в тело легко, словно плоть была не жестче масла. Полукровка захрипел, дернулся, а потом обмяк в моих объятиях.
Вздохнув, я сбросил его с себя. Чейд будет недоволен, а мне придется избавляться от трупа. Снова.

***
Вернулся в комнаты лорда Голдена я поздно. Шут сидел в одиночестве возле камина и читал. Интересно, куда подевалась его новая пассия?
Впрочем, сейчас это было неважно. Хоть мне и удалось избавиться от трупа, но руку жгло огнем. Наверняка кинжал был пропитан какой-то дрянью.
— Фитц! — воскликнул Шут, увидев окровавленный рукав, когда я снял камзол.
— Старею, — я слабо улыбнулся, пытаясь свести все к шутке.
Друг этого не оценил. Усадил в кресло и заставил снять рубашку. Осмотрел воспаленные края раны, потрогал ее, вызвав у меня болезненное шипение, а потом сказал:
— Рану надо обработать.
— Пустяки.
— Пустяки — это пятно на рубашке, а это, — он кивком указал на рану, — проблема. Ты же не хочешь остаться без руки?
— Ты преувеличиваешь.
Шут только покачал головой и принялся за работу. Нагрел воду, добавил туда какой-то душистой травы. Промыл рану, с усмешкой наблюдая, как я морщусь, а потом намазал ее мазью и наложил повязку. Жжение исчезло, но на смену ему пришла усталость.
Я лениво наблюдал, как Шут ловко проделывает работу. Любовался уверенными движениями изящных кистей, вдыхал его запах, когда он склонялся надо мной, и проклинал себя за то, как мое тело отзывается на его близость.
Закончив, Шут довольно улыбнулся и шутливо заметил:
— Вот и все, а ты упрямился. Смотри, Фитц, в следующий раз возьму с тебя плату.
— Бери сейчас, — отозвался я.
— И чем же? Быть может поцелуем, а Фитц?

[Перчатки Лорда Голдена]

3/3

Я хмыкнул и, накрыл его губы своими. Шут не ожидал этого. В первый миг он замер и едва не отстранился, но я притянул его к себе. Стянул ленту с его волос, позволяя себе то, о чем мечтал последние две ночи. Мной овладело нездоровое веселье.
Сколько раз Шут подшучивал надо мной. Сколько раз делал двусмысленные намеки и переводил все в шутку, видя мое смущение. Мне тоже захотелось его подразнить.
— Фитц, — сдавленно пробормотал он.
Отстранился, ошарашенно глядя на меня и не веря. Я сам удивлялся и все же хотел большего. Я снова потянулся к его губам, но в этот раз Шут перехватил инициативу, будто боялся, что все это происходит не на самом деле и еще миг — и я передумаю.
Но куда там!
Я потянулся к поясу его халата, развязывая, распахивая, с нажимом проводя рукой по ребрам. Шут с шипением втянул в себя воздух и произнес отрывисто, почти зло:
— Ты хоть представляешь, что творишь?
Я что-то невнятно пробормотал, задирая на нем рубашку и покрывая поцелуями смуглую кожу. Шут перехватил мои руки, пристально вглядываясь в мое лицо. Потом улыбнулся медленно, с предвкушением, и потянул вниз, на пушистый ковер.
Миг, и он оказался сверху, крепко обхватив ногами мои бедра. В паху болезненно ныло, и мне хотелось стянуть ставшие тесными штаны и снять напряжение, но и Шут был тоже возбужден. Он снял халат, потом рубашку, все это время глядя на меня, не позволяя отвернуться или отвести взгляд. Потянулся к перчаткам, но я остановил его и попросил:
— Оставь.
Если Шут и удивился, то не подал виду. Вместо этого наклонился, снова целуя.
Кожа к коже. Невыносимо близко.
Я глухо зарычал, потянувшись к его штанам, но он со смешком перехватил мои руки. Я поморщился — рана на руке разболелась от резкого движения. Шут не собирался позволять мне вести в этом танце. Он сам освободил нас от одежды, ни на миг не прекращая одурманивать своими прикосновениями. То, что он делал, было настолько естественно, что не вызывало неприязни или отвращения. Только упоительное напряжение, отдающееся сладкой болью в паху.
Но и я не собирался сдаваться. Притянул к себе его лицо, очерчивая острые скулы и размазывая краску, которой он рисовал чешую на коже. Серьги в ушах блестели, притягивая внимание, и я осторожно прихватил губами мочку его уха, лаская. Шут судорожно вздохнул — ему нравилось то, что я делал.
Он не позволил мне долго играть с ним. Прислонился к моему лбу своим, щекоча дыханием кожу. Его глаза — желтые, звериные — пристально смотрели на меня и, казалось, о чем-то спрашивали.
Рукой, затянутой в перчатку, он снова начал ласкать мой член — совсем как во сне, как будто точно знал, о чем была моя фантазия. Вторую руку переместил на спину, медленно скользя вниз к пояснице.
Знакомясь.
Изучая.
Запоминая.
Оленья кожа нагрелась, отчего казалось, что руки у Шута непривычно теплые.
А потом он вдруг надавил мне на колени, заставляя развести ноги в стороны. В первый миг я опешил, но Шут успокаивающее поцеловал меня в висок и шепнул:
— Доверься мне.
И я послушался. Закрыл глаза, полностью сосредоточившись на ощущениях. Старался перебороть смущение, но если его касания к члену вызвали легкую дрожь и предвкушение, то чем-то смазанные пальцы, оказавшись внутри, двигались в совершенно непредсказуемом ритме. Поначалу ощущения были странными и отчасти неприятными, но то ли я привык, то ли Шут знал, что нужно сделать, чтобы я расслабился. Прошло совсем немного времени, и я ощутил нарастающие напряжение в паху. Воздуха стало не хватать, отчего я дышал глубоко, прерывисто, сходя с ума от его ласок. Уж не знаю, где Шут этому научился. Да и, по правде говоря, мне это было совсем не интересно. Удовольствие накатывало волна за волной. Я перехватил руку Шута — он снял перчатки — и прикоснулся к ней губами, не то благодаря, не то моля о продолжение.
Шут улыбнулся совершенно счастливой улыбкой и подхватил меня под колени, разводя ноги еще шире. В его глазах был вопрос, но все, что я мог сделать — кивнуть. Казалось, если я произнесу хоть слово, то все испорчу.
Первый толчок был болезненным, второй, впрочем, тоже. Но Шут двигался осторожно и не прекращал рукой ласкать мой член, не давая сосредоточиться на неприятных ощущениях. Проводил с нажимом по головке, сжимал в руках мошонку, доставляя болезненное удовольствие. Двигал рукой уверенно, резко, входя в мое тело в том же ритме, и я, не выдержав, излился на живот. И все это время я смотрел на него, видя лишь разрозненные детали: блестевшую в ухе серьгу, покрасневшие губы, капли пота на смуглой коже. Ощущал аромат разлитого масла — невыносимого сладкого, отбивающего нюх почище перца.
Шут довольно рассмеялся и склонился надо мной, целуя. Несмотря на всю свою чистоплотность, он не боялся запачкаться. Его движения стали резкими, беспорядочными, а потом он застонал и уткнулся мне лицом в плечо. Я чувствовал, что он дрожит, поэтому обнял и благодарно коснулся губами шеи. Шут пошевелился, разъединяя наши тела, но не отстраняясь. Положил голову мне на плечо, оплетя руками и ногами, как в моем сне, и сказал:
— Знаешь, Фитц, мне нравится такой способ благодарности. Весьма… неожиданно.
Я лишь улыбнулся. От него пахло бренди и лечебными травами, а еще потом и мной. Замечательное сочетание, опьяняющее. Ради того, чтобы чаще ощущать его, я готов был получить еще с десяток ран.

***
Этой ночью сны меня не тревожили. В конце концов, никакая фантазия не могла сравняться с реальностью.

Надеюсь, что заказчик ругаться не будет - автор в душе фетишист

[Мириамель]

Отлично, по-моему.

[серафита]

ОМГ! ОМГ! Какой отличный горячий текст! Заказчик сам не знает, что хотел от заявки, потому как выдумывал её уже на последнем издыхании, вложив всю креативность в предыдущие, но получилось отлично! ООС ровно такой, как полагается в ПВП, и Шут сверху
Автор, спасибо вам большое!
З.

[Глинтвейн]

умпф!
автор, это было очень волнующе!!
спасибо!

[Misaki Yui]

Как здорово! )) Большое спасибо автору

[Перчатки Лорда Голдена]

Мириамель, спасибо =)

серафита, автор рад, что заказчику понравилось. Автор вместе с Фитцем залипал на сережки-перчатки и очень старался не думать как девочка, но немного не получилось
Спасибо вам за замечательную заявку!

Глинтвейн, пожалуйста) писать было тоже... волнующе

Misaki Yui, не за что) Автор всегда к вашим услугам =)